Башня у моря - Сьюзан Ховач Страница 6

1

У меня не было возможности немедленно реализовать мой интерес к Маргарет, потому что на следующий день я отправился в Вашингтон, начиная тем самым двухмесячное путешествие по континентальной части Соединенных Штатов. Впрочем, мой отъезд, казалось, происходит очень вовремя. Мысль о том, чтобы лишний день оставаться под крышей Фрэнсиса, была для меня невыносима, и, как бы мне ни хотелось видеть Маргарет, я знал, что должен временем проверить возникшее к ней чувство. И, как это часто случается после откровенного разговора, я почти сразу же начал жалеть о моей открытости, и хотя не сомневался в тактичности Маргарет, но хотел, чтобы она своим молчанием доказала мне: я могу ей доверять.

В мои цели не входит подробное описание путешествия по Америке. Если кто-нибудь вдруг пожелает издать мою биографию, то отсылаю его к статьям, которые написал позднее для Королевского сельскохозяйственного общества: «Мутантные виды маиса в штате Огайо» и «Клубнекопатель мистера Джона Ф. Эпплби – изобретение, облегчающее сбор урожая». Где-то наверняка сохранилось мое письмо лорду Палмерстону о состоянии американских штатов, хотя из опыта моего общения с Палмерстоном предполагаю, что он, вероятнее всего, изорвал его в клочья. Ведь я советовал проводить политику строгого невмешательства во внутренние дела Соединенных Штатов, а это было для Палмерстона как красная тряпка для быка. Но у меня для такой позиции имелись основания. Находясь на американской земле, я ясно видел, что для этой нации вопрос отношений с Англией весьма больной, так же как для выросшего ребенка нередко остается больным вопрос отношений с родителями. Американцы считают – и, вероятно, для этого есть основания, – что в Англии не понимают их страну, и, хотя большинство американцев, с которыми я встречался, относились ко мне дружески, я ощущал сильные антибританские настроения в обществе.

«Представьте себе, какая катастрофа ждет англо-американские отношения, – писал я Палмерстону, – если в случае внутреннего военного конфликта в Америке окажется, что Англия поддерживала проигравшую сторону. Уж лучше не поддерживать ни одну из сторон, выждать, понять, куда дует ветер».

Моя стрела была направлена в Гладстона ^[2] и лорда Джона Рассела ^[3], которые отстаивали свое наивное убеждение, будто владельцы плантаций на юге – всего лишь компания британских джентльменов, говорящих с американским акцентом, и им следует позволить поступать по их разумению.

Не то чтобы я совершенно не сочувствовал Югу. Я полагал, что существуют веские доводы в пользу того, что каждый штат имеет право на отделение, но при этом не считал, что позор рабства можно оправдать эмоциональными ссылками на конституционные права. Меня все упорно убеждали, что разногласия в Америке носят чисто конституционный характер, но мне, стороннему наблюдателю, было ясно, что, хотя горячей темой и считается право на отделение, на самом деле люди обсуждают только одно – рабство.

«Все здесь говорят о Виксберге, – писал я Палмерстону, – где заключенное недавно коммерческое соглашение вновь открыло тему торговли африканскими рабами и признало утратившими силу все ограничения, касающиеся рабства. А тем временем все смотрят на Канзас, где вскоре должно быть принято решение о том, будет или не будет в конституции штата статья о рабстве. Раскол в стране обостряется, и после аудиенции у президента Бьюкенена сегодня утром я пребываю в убеждении, что ни у него, ни у кого другого нет ни малейшей надежды на разрешение проблем, стоящих перед Америкой сегодня, и предотвращение кризиса, который угрожает возникнуть завтра. Трудно предсказать, как пройдут президентские выборы в следующем году. Похоже, демократы разделятся: южные будут выступать за рабство, северные сохранят нейтралитет. Конституционные юнионисты пойдут на компромисс в вопросе рабства, но у них нет сильного лидера. Новая Республиканская партия, которая хорошо провела прошлые выборы, вероятно, имеет сильного лидера, но он идеалист и фанатик, и если победит благодаря своему красноречию, то гражданская война неминуема».

Я впервые услышал имя Линкольна в Вашингтоне, теперь, оглядываясь на те годы, мне представляется странным, что даже в 1859 году он был мало известен на востоке Америки и лишь в следующем феврале привлек к себе внимание в Нью-Йорке выступлением в «Купер юнион».

Я с облегчением покинул Вашингтон. Не то чтобы мне не понравился город. Напротив, его величественный замысел производил сильное впечатление. Но американские политики в сравнении с английскими представляют собой грубую толпу, а политический климат в то время установился такой напряженный, что атмосфера в столице была изматывающей в той же мере, что и несносной.

Маисовые поля Огайо оказались идеальным противоядием. Благодаря заботам правительства я остановился на большой ферме близ Цинциннати; не существует какого-то федерального министерства, которое занималось бы исключительно сельским хозяйством, но Патентное ведомство – а оно здесь занимается в том числе и вопросами сельского хозяйства – в своем рекомендательном письме было весьма убедительным, и мой хозяин в Огайо очень тепло принял меня. Американское гостеприимство не сравнимо ни с каким другим, и я с удовольствием провел время на ферме, тем более что перед этим мне нередко приходилось сталкиваться с антибританскими настроениями. Только вот мутантная разновидность маиса меня разочаровала. Я пришел к мрачному выводу, что этот вид не подходит для выращивания в Ирландии. Надиктовав несколько соображений по этому поводу, я отправился в Висконсин ознакомиться с клубнекопателем мистера Эпплби.

В Огайо стояла невыносимая жара, Висконсин встретил меня относительной прохладой, и я, остановившись в небольшом отеле, поздравил себя с тем, что получаю представление о жизни на фронтире в огромных пространствах того, что называется «настоящая Америка».

Озера и сосновые леса поблизости источали скандинавский аромат, и я подумал о том, что здесь очень понравилось бы Элеоноре. Мы с ней когда-то много путешествовали, бывали и в Америке, но во время нашей поездки по стране не видели ничего и близко похожего на Висконсин.

Клубнекопатель мистера Эпплби, как и большинство изобретений, оказался блестящим, но непрактичным, и я подозревал, что пройдет много лет, прежде чем он будет продаваться дешево в промышленных масштабах. Но достижения мальчика (ему было всего восемнадцать) привели меня в восторг, и я обещал прислать ему мой доклад Королевскому сельскохозяйственному обществу. На этом деловая часть моего путешествия завершилась, и я по Великим озерам отправился пароходом на восток, а потом, после короткого, но утомительного путешествия по суше, сел на другой пароход, на котором по реке Гудзон добрался до Нью-Йорка.

К моему огорчению, на Манхэттене стояло пекло, как в духовке. В особняке на Пятой авеню жена Фрэнсиса Амелия готовилась к переезду семьи в их загородный дом в Гудзон-Вэлли, и, хотя меня пригласили присоединиться к ним, я не собирался задерживаться. Извинившись самым вежливым образом, я распорядился, чтобы мой секретарь заказал билеты на пароход на следующей неделе, и, когда вопрос с моим отъездом был улажен, смог обратить внимание на Маргарет.