Не здесь и не сейчас. Роман - Сергей Новиков Страница 6

Утром Макс сидел у неё на кухне, потрясённый случившимся. Точнее, не случившимся, а лёгкостью, с которой всё произошло. Никакой очередной главной в жизни влюблённости, никаких терзаний «а вдруг я ей не нравлюсь», никаких разговоров о чувствах. Привлекательная и приличная девушка; его предложение проводить до дома, принятое с явной неохотой; по пути — ничего не значащие ироничные пикировки и экспромты; около её подъезда (Макса позабавило, что новая знакомая живёт в пятидесяти метрах от общаги медиков) — ничуть не удивившее его сообщение о женихе из другого города; и внезапно, перед самым прощанием, как гром среди ясного июньского неба, — приглашение зайти поесть, пока родители на даче. Дальше — прекрасная квартира с набитым колбасой и сыром холодильником (отец — главный инженер крупного завода, а в стране — свобода торговли и начало приватизации), снова болтовня ни о чём и быстрые насмешливые взгляды с обеих сторон.

Незаметно в разговор просочилась тема секса — сначала секса вообще, а потом и возможности секса между ними. Эту тему молодые люди стали развивать в заданной с самого начала беседы иронической и несколько провокативной тональности. Только когда они, не меняя тональности, добрались до спальни с неубранной с утра постелью, Макс, чей сексуальный опыт ограничивался отношениями с женой, понял, что шутки кончились, и впервые за вечер растерялся. Эта растерянность сильно смазала первый час; вся история могла бы превратиться в фарс и катастрофу для самолюбия, но девушка отреагировала на фиаско кавалера так, что за остававшиеся до рассвета часы он полностью реабилитировался.

Не посещавшие Макса вечером мысли о влюблённости и сопутствующие им переживания набросились на него утром. Теперь он больше всего на свете боялся, что Лена решит остаться с женихом. От вечерней лёгкости не осталось и следа. Макс горячо клялся ей в любви, с надрывом рассказывал о том, в какой заднице он сейчас находится, и мысленно умолял её ответить, что она согласна ждать его хоть из армии, хоть из тюрьмы (вариант «посадят за уклонение» Макс, несмотря на заверения Марата, не исключал). Молчание девушки подводило горячечные монологи Максима к грани, за которой начиналась истерика.

— Лена, ты не представляешь, что это для меня, что ты для меня, я же никто, просто никто сейчас, а ты… Так ко мне… Я никогда не забуду, но ты ведь будешь со мной, ты ведь не просто так это всё, ведь да? Да? Ты же не знакомишься на пляже, видно же, что нет, значит, я тебе тоже нужен или был нужен, был и больше уже нет?

Девушка обняла Макса, и, приложив палец к его губам, выдохнула над ухом:

— Я не знаю… ничего пока не знаю… Не спрашивай больше ничего, давай сейчас не будем про «завтра». А вот сегодня мы с тобой обязательно увидимся. Вечером. Хочешь?

Услышав про вечер, Макс слегка ожил и прекратил стенания.

— Да, конечно хочу, очень! Но ты всё-таки пообещай мне: если я пропаду, обязательно найди меня. Дай бумагу, пожалуйста, я сейчас запишу тебе все адреса. Если меня долго не будет, значит, что-то случилось.

6

В бизнесе вместо ежедневных переговоров из анекдота, в котором два коммерсанта назначают на завтра сделку по купле-продаже вагона водки, после чего первый отправляется искать вагон водки, а второй — деньги на вагон водки, замаячило вполне понятное и, кажется, на этот раз действительно осуществимое дело. Шикарный Майкл (тот, который покупал американские сигареты не поштучно, а пачками), добыл через отца договор на покупку пива прямо с местного завода.

Первая отгрузка должна была состояться недели через полторы, и за это время надо было пристроить будущий товар. В городе ходили слухи о пивной мафии, поэтому соваться с предложениями в местные торговые точки Марат с Майклом поостереглись. Макс проявил инициативу и смотался в родной город, где, шарахаясь от всех, кто мог его узнать, обошёл несколько частных магазинов.

Бутылочное пиво ценилось (не разбавляют) и было в провинции большим дефицитом — почти всё пиво, произведённое областным заводом, десятки тысяч ящиков в день, забирали москвичи, которые регулярно и помногу заносили в отдел сбыта.

Частники из райцентровских кооперативов довольно легко согласились взять всю первую партию, двести ящиков, но с отсрочкой половины платежа. Поскольку маржа должна была составить больше ста процентов, риск практически исключался — Марат и компания как минимум оставались при своих. Отчёт о переговорах Марату очень понравился.

— Супер, всё просто супер складывается, главное начать, а там раскрутимся, на остальные райцентры выйдем, товар будем брать раз в неделю, объём увеличим, папик Майкла это дело непременно пробьёт, — говорил он, лучезарно улыбаясь. — Лето поработаем, потом возьму какую-нибудь хорошую девочку, и рвану с ней в Крым. Или вот в Питер. Осенью в Питер даже лучше, пожалуй. Люблю осень, люблю Питер, люблю Питер осенью. А уж как я хороших девочек люблю… Кстати, Макс, а ты что хочешь?

Макс в очередной раз восхитился жизнелюбием Марата и непринуждённостью, с которой Марат это жизнелюбие транслировал во внешний мир, но сам ответил сдержанно: он запретил себе верить в то, что его желание исполнится.

— Ну, я, наверно, с армией решить хочу.

— Да ладно тебе, с этим по ходу решим. Сейчас ты чего хочешь?

— Денег.

— Деньги ерунда, инструмент. Важно на что ты их потратить хочешь.

— Хорошо, — сдался Макс (но всё-таки сделал крайне важную для себя оговорку). — Когда с армией решится, хочу купить хороший джинсовый костюм.

— Ок, — легко согласился Марат. — Значит, будет тебе фирменный джинсовый костюм из валютника ^[11].

Лена пока так и не пообещала бросить одобренного родителями жениха. Она иногда плакала у Макса на плече, жалуясь, что ей сейчас очень тяжело, но от расспросов о причине слёз отмахивалась. Однако Макс видел, что девушка привязывается к нему всё сильнее, и возвращения Лены к жениху больше не опасался.

В тот первый обещанный Максу вечер она зашла за ним к медикам, а ночью сообщила, что родители, кажется, пробудут на даче ещё недели две. Опасаться следует только их краткосрочных визитов, которые обычно приходятся на светлое время суток. Впрочем, светлое время суток юные любовники и без того проводили порознь. Она готовилась к сессии, он — к грандиозной пивной сделке. Зато время с полуночи до шести утра (раньше и позже велика была вероятность столкнуться в подъезде с соседями) принадлежало им полностью. В такие ночи Максим верил, что скоро всё у него будет очень хорошо. Он загадал: если Лена останется с ним, если у них будет серьёзно, то с армией всё рассосётся само собой. Вопрос «а почему, собственно, рассосётся?», который постоянно маячил на задворках сознания, Макс не формулировал из суеверия. Вместо чёткой постановки вопроса и поиска аргументов для ответа он предпочитал адресовать на те тревожащие его покой задворки некое интуитивное, не облечённое в слова ощущение. Дескать, с чувственными удовольствиями Лениной постели и сытым уютом её кухни уголовники из стройбата как-то совсем не гармонируют, и быть не может, чтоб два таких разных мира вдруг взяли бы и пересеклись.