Последняя треть темноты - Анастасия Петрова Страница 6
Последняя треть темноты - Анастасия Петрова читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Да при чем здесь негры и Африка! Я говорю тебе о том, что касается лично тебя!
— Лично меня не касаешься даже ты, хотя ты стоишь меньше, чем в метре.
— То есть если бы сейчас на меня кто-то напал и попытался убить, тебе было бы все равно?
Саша насупилась, приняла вызов и была готова идти в атаку. Загорелся зеленый свет. Но Гантер так и стоял на месте.
— Да, мне было бы плевать.
— Интересно, — сказал Гантер, совершенно не обидевшись. — Но почему-то я не очень тебе верю.
— Почему это?
— Для того, кто интересуется только собой, ты отстойно выглядишь. Вот она, — Гантер указал на проходящую мимо худенькую брюнетку в дизайнерском костюме, с портфелем и прижатым к правому уху телефоном. — Вот она, возможно, интересуется только собой, а потому устремлена вперед, куда-то спешит, хочет чего-то добиться, у нее идеальная фигура, она с кем-то разговаривает, хочет, чтобы ее услышали, и прическу сделала идеальную — волосок к волоску… А ты? Пффф!
Гантер, у которого от собственных слов голова пошла кругом, махнул рукой и сделал широкий шаг под стрекот невидимых летучих насекомых, рев мотоциклов, гул машин, мельтешение и крики людей…
— Гантер!
Водитель высунулся из окна и, не выбирая выражений, верещал минуты три, пока Саша держала мальчика за шкирку. Когда вопли прекратились и автомобиль уехал, Саша наконец расцепила пальцы.
— Спасибо. Быстрая у тебя реакция.
— Вообще-то она у меня в последнее время, наоборот, замедленная.
Они прошли еще немного до метро и спустились под землю, где все чувства и мысли сгустились на фоне рваных и ровно приклеенных афиш грядущих концертов, дефиле, выставок, спектаклей. Под удары гребней колес о головки рельсов, грохот вагонов с пассажирами, которых бросает из стороны в сторону, как цемент, гравий и песок в бетономешалке, под мелодичные и бойкие песенки музыкальных групп в новой или старой аранжировке Саша с Гантером приобняли и отпустили стеклянные двери перед эскалатором.
Саша выбросила старые билетики в прозрачный мешок, прицепленный к желтому пластиковому кругу, напоминающему стульчак в туалете.
— Так уродски выглядит, когда весь мусор наружу, — с отвращением сказала она.
— Зато видно, что у кого было в карманах. А у тебя карточки нет?
— Нет…
— Почему?
— Мне нравится нарушать правила и прыгать через «вертушки».
Гантер покачал головой.
— Мне на пятую ветку, — сказал он.
— Значит, дальше нам не по пути.
— Значит. Пока, Саша. Если захочешь, найди меня в Твиттере или в Фейсбуке. Гантер Герр.
Гантер повернулся на одной ноге, как Майкл Джексон, и неловко зашагал прочь.
* * *
Самолет приземлился в 12:20, и уже через полчаса Нина с большущей женской сумкой ехала в такси из аэропорта Шарль де Голль в центр.
Из сумки торчали пачка бумаг с мятыми загнутыми уголками, толстая длинная книга в задрипанной суперобложке и компьютер. Нина теребила пальцами коричневый кожаный чехол от ноутбука и вертела головой, всматриваясь в пейзаж, хотя, кроме сорной травы и захудалых тополей, любоваться было нечем. А шофер болтал без устали, задавал вопросы, на которые Нина вяло отвечала, вспоминая спряжения французских глаголов — со школы ими не пользовалась.
Пробка на выезде из аэропорта превратила автостраду в дискотеку для машин — каждая бибикала, рычала, водители скакали на своих местах и были не в духе, психовали, порывались друг друга объехать и жалели, что не могут взлететь. Счетчики тикали, пассажиры нервничали, скрежетали зубами, пересчитывали деньги в кошельках, на всякий случай спрашивали, принимает ли таксист банковские карты, потели, кряхтели, вздыхали.
— Прыгай! Прыгай же! Прыгай! — кричал шофер Нины, веселый густоволосый и широколобый индус в белой рубашке с розовыми полосками, глядя в открытое окно на озерцо неподалеку от автострады. На самом деле, это было даже не озерцо, а маленький прудик, над которым на деревянном помосте стоял загорелый человек в трусах. — Ну что же он не прыгает! Я бы сейчас ого как искупался!
Нина не знала, что сказать и обрадовалась, когда у нее зазвонил телефон.
— Ты уже прилетела? — спросил голос на том конце провода.
— Прилетела и через пару-тройку дней лечу обратно. У меня дела. Я не могу терять здесь время из-за ТФП. Я тебе уже говорила.
— ТФП?
— Тупой французский подросток. Меня попросили с ней посидеть, но никто не уточнял, где именно. Понимаешь, к чему я клоню?
— А ты с ее родителями договорилась?
— Родители согласны. Они хотели, чтобы я кровь из носу была тут. Они в меня верят, сечешь? Никто, кроме меня, не способен привести в чувства ТФП. А я в принципе была рада прокатиться до Парижа. Ты сам говорил — мне надо развеяться.
— Н-да, идея бредовая… Сидеть с шестнадцатилетней девкой… Чушь какая-то.
— Там все не так просто. Она не только ТФП, но еще и ТТФП.
— Расшифруй.
— Трудный тупой французский подросток.
— Зачем ты вообще поехала? Не понимаю. Ты мне чего-то не договариваешь, — связь на пару секунд прервалась. — Ты мне точно все сказала?
— Нет, у меня здесь тайные свидания, тайные дети, и я со временем молодею! Слушай, я не знаю… У нас с друзьями особые отношения. А ситуация здесь в последнее время вышла из-под контроля. Я правда хочу помочь.
— Но ты сама только что говорила, что у тебя нет времени! И вы десять лет не виделись… И ты тут же собираешься лететь обратно.
— Я же тебе говорю! Я возьму ее с собой!
— Ага, если выманишь из комнаты. Да она, может, тебя вообще не узнает. И наверняка видеть не захочет.
— Почему?
— Потому что трудные подростки никого не хотят видеть, особенно нянек… Взять человека с большими психологическими проблемами, человека, который с детства не был в России… У нее тут ни друзей, никого… Замкнется еще больше.
— Да-да-да. Кто считает, что это маразматический план? — Нина засмеялась.
— Прости, но я правда так считаю.
— Ага. А кто считает, что его мнение будет учтено? — Нина задрала вверх левую руку.
— У нее хоть русский паспорт есть?
— Есть.
— А нотариально заверенное разрешение от ее родителей у тебя есть?
— Представь себе. Лежит под горшком с пальмой.
— Ты сумасшедшая.
— Я предусмотрительная.
Ощущение праздника, ожидание сахарных кренделей, старинных каруселей с белыми лакированными лошадками, барабанов Страдивари, которые, по известному анекдоту, изготавливаются только в Париже специально для новых русских; завтраков со свежей ветчиной, теплым багетом, круассанами с джемом и яйцами вкрутую, горьковатым крепким кофе, ароматными сливками, шелковыми на вкус; ожидание бесконечной ярмарки чревоугодия, которая только в Париже всегда завершается пищеварительным триумфом, победой над запорами, кишечными коликами и революционными настроениями желчного пузыря. Президента на мыло, премьер-министра на мыло, всех коммунистов и центристов на мыло, да здравствует вольнодумство и свобода выбора, но о чем только думал бездомный прощелыга, сидевший на тротуаре города, чье богатство и благополучие выпячивают себя точь-в-точь как цыпочки на пляжах в Каннах свои новоприобретенные груди и ягодицы? Дело было в Ницце. Он развалился на мостовой, составленной из белых булыжников и зелено-голубых камней, чьи вкрапления, конечно, одобрил муниципалитет под давлением зажравшихся правых, не иначе, и внимательно следил за двумя вещами: движениями официанта, который в открытом кафе напротив разносил дорогущую выпивку и бесплатные закуски, и картинками на большом плоском телеэкране прямо над входом в бар. Время от времени, когда официант появлялся, держа в руках чересчур огромный поднос, бездомный, истекая слюной, кричал: «Скоро у меня будет больше!» А когда по телеэкрану показывали физиономию будущего президента-социалиста, бездомный, тыча пальцем в блондинку из первого ряда, увешанную золотом, почти с фашистской радостью восклицал: «Скоро их будет меньше!» Иногда человек в джинсовом костюме, которому, видимо, в ту конкретную секунду было не наплевать на нищенское существование другого гражданина, оставив тепленькое местечко за столом, ломящимся от яств, перебегал через улицу, расстилал перед бездомным очередную салфетку и выкладывал на нее чипсы, оливки, анчоусы и даже мини-сосиски.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии