Леди Гага. Королева поп-музыки - Эмили Герберт Страница 6

Но, скатываясь все ниже и ниже, она, тем не менее, понимала, что не хочет оказаться на дне, а тем более не хочет там остаться. Возможно, это было своего рода испытанием, которое она устроила сама себе: сможет ли она уничтожить себя, сможет ли сделать это? И ответ был «нет»! «Это были мои кокаиновые годы, — говорит Леди Гага в одном из интервью, когда речь зашла, о песни „Красивая, непристойная, богатая“. — Все началось в 2005 году, и я думала, что умру. Я никогда не вдыхала наркотики только лишь для кайфа, в этом было больше от романтизма Энди Уорхола, Мика Джаггера и всех тех артистов, которых я любила. Я хотела быть такой же, как они, прожить их жизнь и понять, каким они видят окружающий мир и как пришли к своему творчеству. Я верила, что единственный способ этого добиться, — зажить их жизнью, поэтому и вела себя так».

При этом был один важный момент. Некоторые творческие люди специально принимают наркотики, либо осознанно, либо подсознательно желая погубить себя. Другие же принимают наркотики ради эксперимента, потому что им кажется, что наркотики — это здорово. Во время своего кокаинового периода Стефани умудрилась совместить оба подхода. К тому же, как она признавалась в интервью, ей очень хотелось походить на своих кумиров, приобщиться к их жизни.

«На самом деле я делала это не ради кайфа, а ради того, чтобы стать артистом, — продолжает она. — Артистом, который просыпается в половину одиннадцатого утра, вдыхает большую дозу кокаина, пишет потрясающую музыку, потом не спит три дня, переживая творческий подъем, а затем целую неделю страдает от панических атак. Это был один из самых сложных моментов в моей жизни, но я ни о чем не жалею. Тогда я не только приобрела колоссальный опыт, но и сумела разблокировать некоторые отделы своего мозга. Но я бы не советовала другим идти моим путем, даже если они ставят перед собой те же цели, что и я. На самом деле прекрасным музыкантом можно стать и без наркотиков! Всего можно добиться самостоятельно, без вспомогательных средств».

Во время этого непродолжительного, но очень важного периода в жизни будущей поп-дивы произошли серьезные изменения, которые позднее помогут малышке Стефани стать Леди Гагой. Тогда начали формироваться ее истинные вкусы и пристрастия, усиливался интерес к глэм-року ^[5]; помимо «The Cure» появлялось много других исполнителей, которые ей начали нравиться. Дэвид Боуи был одной из ключевых фигур: «Я постоянно слушала дома на своем плеере песню „Aladdin Sane“ („Разумный Аладдин“), — вспоминает она. — Я открывала окна, чтобы мои соседи тоже слышали ее, а сама сидела с сигаретой на карнизе. Мне нравится голос Боуи в песнях вроде „Watch That Man“ („Следите за этим мужчиной“). Мне хочется думать, что я пою, как мужчина. Я хочу, чтобы мое исполнение поражало людей, это своего рода противостояние».

Так продолжалось некоторое время: наркотики, музыка и бурлеск. Сейчас, по прошествии времени, можно сказать, что все это было необходимо для раскрытия некоторых аспектов креативной натуры Стефани. Однако родители ее тогда думали по-другому, что, впрочем, неудивительно. Они отправили дочь в престижную католическую школу при монастыре, а теперь она работает чуть ли не стриптизершей, да еще и злоупотребляет наркотиками! Что же произошло с их славной девочкой?

Джо был потрясен. Он пошел посмотреть на выступление дочери и просто не мог поверить своим глазам! Неужели на сцене сейчас выступает его малышка Стефани. Позже звезда вспоминала: «Я выступала в леопардовых трусиках-танга и черном топе. Папа думал, я сошла с ума. Не просто „она неподобающе выглядит“, „она плохая девчонка“ или „она шлюха“, он решил, что у меня поехала крыша, что из-за наркотиков я совсем потеряла рассудок и больше не отдавала отчет в своих поступках. Для моего отца это был вопрос здравомыслия».

Но кто бы посмел его винить в этом? Джо и Синтия создали прекрасную жизнь, они постоянно заботились о том, чтобы у их детей все было только самое лучшее, и им было невыносимо наблюдать за «выходками» старшей дочери. Им совершенно справедливо казалось, что такое поведение неестественно, что это сумасшествие, что ни один нормальный человек не сможет отказаться от спокойной и благополучной жизни ради крошечной квартирки и сомнительной работы. Кроме того, Стефани была чрезвычайно талантливым музыкантом. Но и эту свою способность она, казалось, тоже спокойно игнорировала. Стоило ли учиться играть на фортепиано и добиваться таких успехов, чтобы участвовать в бурлеск-шоу? Зачем нужно было поступать в «Tisch», чтобы потом его бросить, потерять вкус к жизни и так опуститься? Каким видела свое будущее их дочь?

На самом деле именно хорошие отношения с родителями и чрезмерное уважение к отцу уберегли Стефани от еще большего сумасбродства. Джо не устраивал сцен и не отчитывал дочь за употребление наркотиков, вместо этого он совершенно спокойно объяснил ей, к чему неминуемо приведет такая жизнь. «Мой отец — действительно могущественный человек, работающий в серьезной компании, — объясняет она. — И вот он однажды посмотрел на меня и сказал:

„Ты по уши в дерьме, малыш“. Я посмотрела на него в ответ и подумала: „Откуда он знает, что я сейчас под кайфом?“ Он ни разу не упомянул о наркотиках, ни разу. Он просто сказал: „Любого человека, которого ты встретишь, будучи в таком состоянии, и любого друга, которого ты заведешь под кайфом, ты потеряешь“. И мы больше никогда об этом не говорили».

Это был тревожный звоночек, тот стимул, которого так ждала Стефании. А потом случился один неприятный инцидент, который окончательно открыл ей глаза на происходящее. Тогда-то она окончательно поняла, что с наркотиками надо завязывать. Стефани вспоминает: «Однажды ночью я была сильно напугана и думала, что умру. Но я все же очнулась. Этот случай помог мне стать тем, кем я являюсь сейчас. Но после той страшной ночи я вижу вещи фрагментарно и хаотично. Тогда я решила, что куда более важно уметь сосредоточенно, критически мыслить; это гораздо сильнее самого наркотика».

Но неприятие Джо образа жизни дочери было настолько сильным, что он постепенно отдалился от нее. Какое-то время он совсем с ней не общался, и для Стефани это было самым сильным наказанием. Девушка могла вынести что угодно, но пренебрежение обожаемого отца… Это было уже слишком.

«Какой бы успешной ни воспринимали меня люди, если бы отец подозвал меня к себе и сказал: „Чем ты, черт возьми, думала, когда это делала?“, — это бы разбило мне сердце. Если бы он разозлился на меня, не важно по какому поводу, — это тоже разбило бы мне сердце, — призналась Стефани, когда уже стала всемирно известной исполнительницей. — Если кто-либо подойдет ко мне и скажет: „Ты — отвратительная сучка, я ненавижу твою музыку, ты бесталанна“, — то для меня это ничего не будет значить. Ничего. Но если это скажет мой отец, для меня это будет значить очень многое. <.> В конце концов он пришел, и мои записи уже не имели значения, ведь он любит меня за то, кем я являюсь. Когда сегодня во время выступления я притянула к себе парня, мой отец рассмеялся. Ему это понравилось, сейчас он считает меня чудесной. И слава богу! Если бы это было не так, то вы бы увидели другую Леди Гагу».