Три истории о любви и химии - Ирвин Уэлш Страница 6

– Перки, дружище, неушшта ты?

Перки Наварро оторвал взгляд от обложки «Лесбо-Милашки-Длинные-Язычки № 2» и улыбнулся в ответ.

– Фредди, старина. Как ты?

Не удержавшись, он бросил быстрый взгляд на стойку, где заметил нечто похожее на медсестру Лоррейн Гиллеспи в «Новых Пизденках 78». Он взял журнал в руки и рассмотрел попристальней. Нет, просто прическа похожая.

– Я а-атлична, старик, – начал было Фредди, но, заметив, что Перки не слушает, спросил: – Шшто-то интерессное?

– Увы, нет, лишь показалось. – Перки был явно разочарован.

– Ну, я уверен, шшто ты найдешь, шшто тебе нуззно. А как наш Ангелочек себя чувствует?

– Ей уже намного лучше.

– Она попала в надежное место. Я зайду к ней сегодня – еду в Губбинса на встречу спонсоров.

– Да-да, я просто вижу, как дело идет на лад, – улыбнулся Перки, снова заметно оживляясь. – Она даже думает о продолжении романа.

– Да, это много значит.

– А эта сестра, которая за ней присматривает… маленькая шотландка… она на нее хорошо влияет. Премиленькая штучка. Я даже, не поверишь, искал здесь подобие…

– Есть что-нибудь стоящее?

– Есть тут кое-что новенькое; Берти сказал, что только вчера привезли из Гамбурга, но это все вот там. – Перкс повел Фредди к одному из стеллажей.

Фредди взял наугад журнал, пролистал содержимое:

– Неплоха, саавсем неплоха. Я тут купил как-то крутой фистинговый журнальчик. Как это девочки-мальчики кулачки засовывают в свои жопки – не представляю. Я бы точно обосрался, если бы по-большому пару дней не ходил!

– Думаю, их пичкают этими мышечными релаксантами, – просветил его Перкс.

Это предположение явно заинтересовало Фредди.

– Мышечные релаксанты… ммм… они ведь должны легко дырочку открывать, а?

– Да, это самый эффективный способ. Почитай-ка об этом. Ты сам-то не думаешь попробовать? – рассмеялся Перки.

Фредди осклабился на Перки, и тот содрогнулся от резкого запаха изо рта телезвезды.

– Я ничаво никагда не исключаю, дружище Перки, ты меня знаешь.

Похлопав приятеля по спине, знаменитость забрал свой пакет, вышел из магазина и снова принялся ловить такси. Он ехал навестить Ребекку Наварро, женщину, которой он, как и все ее знакомые, бесстыдно льстил. Это он, играючи и к ее вящему удовольствию, дал ей прозвище Ангелок. И после свидания с Ребеккой он собирался навестить еще пару друзей, о которых большинство людей сказали бы, что они «покинули нас», но не Фредди, от него далеко не уйдешь, для Фредди они как раз то, что нужно.

9. В «Джунглях»

За день до того, как жизнь его изменилась, Глен упрашивал своего приятеля Мартина:

– Ну слушай, давай попробуем. У меня хорошие колеса, «плейбои» из Амстердама. Это самые сильные.

– Вот-вот, – ухмыльнулся Мартин, – и ты потратишь их на этот дерьмовый джангл. Я не собираюсь на эту фигню, Глен, я просто не могу плясать под джангл.

– Ну слушай, Мартин, ради меня. Давай попробуем.

– Ради тебя? А что это ты так рвешься именно в этот клуб? И Кит, и Кэрол, и Эдди – все идут в «Сейбрасоник», а потом в «Министри».

– Понимаешь, хаус – сейчас самое продвинутое в музыке, а джангл – самое продвинутое в хаусе. Музыка должна удивлять, а иначе становится общим местом, как кантри-энд-вестерн, как то, что стало с рок-н-роллом. Джангл – это музыка, которая способна удивлять. Она на самой передовой. Мы просто обязаны попробовать, – умоляя, произнес Глен.

Мартин взглянул на него с любопытством:

– Там точно будет кто-то, кого ты хочешь встретить… кто-то из больницы туда ходит… уверен, что одна из медсестер!

Глен пожал плечами и улыбнулся:

– Ну… да… но…

– Ну вот и отлично. Хочешь бегать за девками, будем бегать за девками. Я на этот счет… сам знаешь. Но не грузи меня своей «передовой».

Они подъехали к клубу, и сердце Глена съежилось при виде очереди перед дверью. Мартин подошел прямо к входу и заговорил с одним из охранников. Повернувшись, он неистовыми жестами стал подзывать Глена. Они зашли внутрь – очередь провожала Глена и Мартина приглушенными стонами зависти. Сперва Глен боялся, что они не попадут на вечеринку. Теперь, когда благодаря стараниям Мартина они были внутри, он с ужасом думал, что Лоррейн застрянет снаружи.

В клубе они сразу же направились в чилаут. Мартин сбегал в бар и купил две газировки. Было темно, и Глен вытащил пакетик из трусов. В пакетике было четыре таблетки с отштампованными изображениями плейбоевского кролика. Они закатили по колесу каждый, запив минералкой.

Минут через десять таблетка начала приходить, и, как с Гленом всегда бывало, он почувствовал неприятное ощущение сухости, на грани икоты. Ни он, ни Мартин нисколько не обеспокоились; Глен вообще плохо переносил колеса.

Три девчонки присели рядом, и Мартин тут же начал с ними болтать. А Глен так же быстро свалил на танцпол. Колеса были и вправду хороши, но если ты не шел сразу же плясать, то легко мог проболтать всю ночь в чилауте. Глен пришел сюда плясать.

Глен обошел заполненный людьми танцпол и почти сразу наткнулся на Лоррейн с подругой. Он начал танцевать на безопасном расстоянии. Глен узнавал музыку – «Murder Dem» от Ninjaman переходила в «G Spot» Уэйна Маршалла.

Лоррейн с Ивонн танцевали, танцевали с упоением. Глен наблюдал за ними. Лоррейн отключила весь мир вокруг, сосредоточившись на Ивонн, глядя только на нее. «Боже, мне бы хоть долю такого внимания», – подумалось Глену. Ивонн, напротив, была не настолько поглощена подругой, отвлекаясь на происходящее вокруг. Так все это видел Глен. Таблетка начинала действовать, и музыка, к которой он когда-то испытывал неприязнь, проникала в него со всех сторон, волнами пронизывала его тело, порождая в нем эмоции. Раньше джангл казался ему дерганым и несвязным, сбивал с толку и раздражал, сейчас он начинал жить в его ритме, и его тело раскачивалось и плыло вслед за ревом басов и рваным рисунком ударных. В нем поднималась радость любви ко всему хорошему, при этом он продолжал видеть все гадости жизни в Британии; более того, этот урбанистичный блюзовый ритм двадцатого века оттенял их, позволяя рассмотреть еще отчетливей. Ему не стало страшно или плохо: он четко знал, что нужно делать, чтобы уйти, избавиться от дурного. Ответ был прост: танцевать; он чувствовал, что должен танцевать, танцевать в полную силу. Это единственный путь. Ты обязан показать, что еще жив. Политические лозунги и выступления ничего не значат; ты должен праздновать радость жизни, чтобы показать всей этой серой силе и мертвым духам, которые заправляют всем, засирают тебе мозги и умертвляют, пока ты сам не становишься одним из них. Ты должен показать им, что, несмотря на все их попытки сделать из тебя такого же, превратить тебя в мертвеца, ты все еще жив. Глен понимал, что это не решение проблемы и, когда ты остановишься, все останется по-прежнему, но в данный момент он был на лучшей вечеринке в городе. Именно на такой, на какой хотел быть.