Воин любви. История любви и прощения - Мелтон Дойл Гленнон Страница 6

* * *

Оказавшись в колледже, я сразу же принялась за поиски стайки, где можно спрятаться. Я нашла такую стайку, за что признательна древним грекам. Игра была одновременно и старой, и новой. Худоба – это красота. Красота – это сила. Сила – это привлекательность для мальчиков. Но между колледжем и школой было различие: в колледже тайные правила признавались официально. Парни из студенческого братства, жившие по соседству, повесили над своей дверью табличку: «Жирным цыпочкам вход воспрещен!» С десяти лет я знала, что это абсолютное правило, и официальность его провозглашения стала для меня огромным облегчением. Поскольку мужчины перестали таить это правило, мы, женщины, перестали скрывать свои усилия по следованию ему.

В нашем студенческом сестричестве не я одна страдала булимией. Нас было так много, что коменданту общежития пришлось сделать объявление: «Когда вас рвет, пожалуйста, смывайте за собой. Неприятно, когда люди входят, а кругом такое безобразие».

Пока спускаешь за собой воду, булимия допустима. Она – демонстрация преданности и следования правилам. Жирным цыпочкам вход воспрещен! После первого курса я вернулась домой, точно зная, чего не следует есть и как избавляться от еды. Я похудела на пятнадцать фунтов, выбелила волосы, купила одежду для худышек и вернулась на второй курс, готовая к игре. Меня снова съели.

Я начала встречаться с парнем из братства «Жирным цыпочкам вход воспрещен!». То, что меня выбрал член этой дискриминационной группы, стало моей победой. Я одурачила всех, заставила поверить в то, что я – одна из красавиц. Я следовала за этим парнем, и другие парни из братства заботились обо мне и обеспечивали доступ во все тайные места, куда мне хотелось попасть. Я снова была в игре. Каждые выходные сотни девушек ожидали у входа в братство, желая быть избранными. А парень на входе оглядывал их, а потом сверялся со списком. Конечно же, ничего не зависело ни от какого списка. Все дело было во внешности и в репутации. Девушка должна была быть сногсшибательной или доступной. Для входа требовалось то или другое. Теперь я не понимаю, зачем мы выстраивались в эту очередь? Неужели мы не могли выпить пива и потанцевать в собственной общаге? Впрочем, не суть. Я была одной из избранных.

Благодаря моему бойфренду я могла не стоять в очереди – я проходила мимо других, менее ярких и худых девушек. Доступ в еще один темный подвал являлся знаком отличия, и у меня он был. Здесь я могла упиться до потери сознания, оказаться в постели и заняться сексом, о котором позже и не помнила.

Мой парень был хорошим и добрым. Мы любили друг друга и вне суеты жизни в кампусе. Во время каникул я побывала у него дома на Среднем Западе. Мы болтали и смеялись до поздней ночи. Вне кампуса мы снова становились людьми. Он писал мне стихи, мы выбирали музыку для свадьбы – гимн из нашего любимого фильма Квентина Тарантино. Но в кампусе не было места любви. Как-то вечером он оставил мне нежное сообщение на автоответчике. И его услышал другой парень из братства. Он украл пленку и включил ее на собрании всего братства. Услышав слова «Я тебя люблю», члены братства расхохотались до слез. Моего бойфренда прозвали «киской». Ему пришлось учиться своей роли, то есть держать меня в подвале. Не быть киской. А моя задача заключалась в том, чтобы быть ею. В колледже меня не интересовало ничего, кроме мальчиков и алкоголя.

Я всегда была готова. Этот ритуал удерживал меня в жизни. Процесс начинался около четырех часов, когда я уже могла подняться с постели и начать пить снова. Я брала банку пива с собой в душ, закрывала глаза, и вода текла на меня, смывая вчерашний макияж, следы секса и позора. Потом я вытиралась и бралась за свои орудия – фен, щипцы, косметика, шпильки, открытый топ, мини-юбка, еще пиво… Так я превращалась из полной развалины в сияющую, прекрасную, пуленепробиваемую себя – в свою представительницу. Я так гордилась этим процессом, была так в нем уверена, что, собравшись слишком быстро, снова шла в душ и начинала все с самого начала. В полном вооружении я отправлялась в подвал и оставалась там допоздна. Я спала с парнями, побеждала их в пьяных конкурсах и дорожку за дорожкой нюхала с ними кокаин. Не было ничего, что я не могла бы сделать. Я следовала правилам. Я снова победила.

Через десять лет мой бойфренд из братства женится на женщине, которая мне страшно понравится. Она скажет мне, что ему потребовалось время, чтобы забыть о наших отношениях. Как-то раз они поссорились, и он явно отдалился.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О Гленнон, – ответил он. – Ей было бы насрать.

Жена поняла, что в его устах это был высший комплимент в адрес женщины. Но она поняла и то, что это вовсе не комплимент. Женщина, которой на все насрать, предает свою душу в угоду правилам. Женщины просто скрывают свой огонь. И этот огонь сжигает их.