Папа, я проснулась! (сборник) - Марианна Гончарова Страница 6

А тут, на нашей армяно-боксерской свадьбе, — туча партнеров. И для танго, и для мамбы, и для медлячков всяких печальных, таких, как, например, «Ночной ларек» — вообще шикарная песня, шикарная! Любимая песня всех боксеров. Боксеры — они хоть и пьют иногда, но не курят, что вы, нет! Политика — это вообще для них дело пустое и неинтересное. Футбол… Ну и что футбол, считают боксеры, слишком это деликатная интеллигентская игра. Боксеры такое не любят: чего по полю бегать? Они бы уже врезали кому надо, причем не головой, как Зидан, а как положено. Ну и остальное там: курс валют, Кипр — чего это обсуждать? Главное для боксеров — Кличко и… еще Кличко, потом нарушение режима, как сейчас на свадьбе, в виде исключения (тут они вообще хвастают друг перед другом, частенько врут) и, конечно, девушки.

И вот один боксер по имени Тарасик (так его все звали, потому что в его гигантском теле жила наивная детская душа) присмотрел милую такую в золотом длинном узком платье блондинку, худенькую, всю в кудрях и фестончиках. А боксеры, они же хрупкое очень любят, потому что душа у боксеров… Ну да, я уже говорила. И вот он пригласил эту милую женщину на танец. Медленный. Типа «Ночной ларек» или что. И так танцует — переносит тяжесть своего тела с одной ноги на другую. Короче говоря — топчется элементарно. А эта в рюшках и локонках в его руках прямо как рыбка золотая трепещет.

И там уже диалог:

— Как вы хорошо ведете… Как вас зовут?

— Тарас… ик… — хриплым басом робко отвечает пьяненький Тарасик. И молчит. Он даже не понимает, что в ответ надо спросить: «А вас?»

Или боится. Но Рыбка Золотая уже кокетливо из-под нежной прядки, сверкая голубым глазом:

— А меня Ольга Николавна…

Потанцевали. Тарасик потоптался в нерешительности и еще на один танец приглашает. Потом набрался смелости — и еще! Потом берет свою тарелку, салфетку, рюмку и молча переезжает за стол Ольги Николавны. И садится. На стул рядом с ней. На стул ее мужа, Рыбкиного. Как потом выяснилось, дантиста.

И сидит рядом, молчит, глаз с нее не сводит. Любуется. И уже весь зал видит: о, как-к-кая Ольга Николавна! Щебечет, кокетничает, заглядывает в глаза красному от смущения, пьяному в дым Тарасику. Смотрит на него игриво. На него. Такого стеснительного. Сквозь бокал с шампанским смотрит. И тогда кто-то из приглашенных бдительных и завистливых дам выскальзывает незаметно, и через минуту буквально в зал врывается взбешенный маленький щуплый человек с мокрым чубиком над очками.

Боже мой, вся свадьба в смятении: о! уже интересно — какой-то происходит скандал. Маленький человек с мелким топотом подбегает к столу и, как бойцовый петушок (такие есть петушки карликовые — яркие, крохотные и очень агрессивные), наскакивает на Тарасика-боксера: да как вы осмеливаетесь, да вы что тут! Какие притязания! Поползновения! Я известный в городе дантист! Это моя супруга!

А Тарасик голову маленькую, сильно и давно, с десяти лет, битую на тренировках и соревнованиях, в плечи широченные вжал — он таких слов и не понимает вообще, сидит такой, влюбленный в Рыбку, и тут какой-то… маленький… подпрыгивает! И слова эти… По… Попо… Пол-пол-зовения…

— Марик… — Золотая Рыбка ласково уговаривает мужа и гладит его по руке. — Марик, он же всего лишь потанцевал со мной, Марик…

Дантист хватает Тарасика за лацканы, орет, мол, встань, нахал такой! Встань, тебе говорю! Возьми и встань с моего места!

А Тарасик, послушный мальчик, взял и… встал. Ничего не сделал — встал только.

— Ой-ой! И-и-и… — пискнул доктор Марик, увидев встающего над ним приодетого в смокинг Шрека, и быстро, стремительно сел. Куда получилось. На пол.

Но тут отец невесты, профессор Саркисян, красавец, оглядывая зал, орел просто, подлетел:

— Вай! Вай! Вай! Друз-з-зя! Что-о-о?! Заче-е-ем?! Гости дорогие, свадьба у нас! Давай выпивать, давай танцевать! Давай радоваться, давай мириться, друзья! Давай мириться немедленно, друзья!

Это было трогательно и смешно, когда благородный боксер Тарасик протянул маленькому Марику кривой свой мизинец — ну ребенок же еще, девятнадцать лет, ну? — и послушно забормотал: «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись…» Подцепив мизинцем мизинец Марика, легко поднял его с пола и… улыбнулся.

— О-о-о-о, — выдохнул от восхищения и страшно обрадовался дантист Марик, увидев непаханое поле деятельности в Тарасиковой улыбке. — Ага! Центральный резец слева отсутствует, боковой нижний справа отсутствует, подвывих клыка верхнего левого… Та-ак… Та-а-а-ак… Так! — деловито отряхиваясь, вставая и потирая руки, продолжил он, вытягивая из элегантной золоченой визитницы свою карточку. — Завтра, в двенадцать, у меня в кабинете.

Вот что значит настоящий профессионал! Да, жена — это конечно, это предмет гордости, потерять ее — не дай Бог! Но и потенциального клиента потерять, который к тому же боксер, а значит, имеет проблемы с зубами гораздо чаще других, — это, знаете ли… Так что в двенадцать, и ни минутой позже!..

Боксер Тарасик кивнул. И на следующий день пришел. Терпеливо и молча снес унижение, которому подверг его Марик. Потом еще приходил. И еще. Следом за Тарасиком потянулись друзья его и коллеги со своими, сулящими большие гонорары, улыбками. И было смешно наблюдать посетителей стоматологического кабинета, когда, увидев в приемной здоровых парней, рядком сидящих, немного бледных и напряженных, они еще раз выходили и читали надпись на двери — а туда ли они попали.

И что сказать? Теперь у нас в городе новая фишка: на свадьбы, на юбилеи приглашают боксеров. Во-первых, экономия на охране, во-вторых, пока мужчины бегают курить и разговаривать про политику, футбол и Кипр, боксеры дам развлекают: танцуют с ними. Ну и потом — они своим прекрасным видом и жемчужными американскими улыбками украшают любое мероприятие.

Так что, если приглашают у нас на свадьбу, юбилей, презентацию или корпоратив и делают приписку: «Приглашены боксеры», — смело идите, будет весело и безопасно…