Художник войны - Максим Бутченко Страница 6

В Луганске сепаратисты захватили здание Луганского областного совета. Они разбили окна на первом этаже и прорвались в здание. А после милиция Луганска отступила от здания облгосадминистрации и облсовета и направляется в оружейную воинской части для сдачи оружия. Ранее под ОГА в Луганске один из правоохранителей вышел к сепаратистам. Он представился полковником Сергеем Осиповым и сообщил, что его полк находился в здании ОГА для охраны порядка.

Также он сообщил сепаратистам, что выводил «окровавленных и обожженных» своих бойцов с Майдана в Киеве. После переговоров с захватчиками здания Луганской ОГА полковник частично согласился на требования сепаратистов.

Сепаратисты не пошли на компромисс и потребовали, чтобы правоохранители немедленно сдали оружие, которое они собираются опечатать.

Сайт НБН, 26.04.2014 г.

На следующей неделе Антон напился. По шахтной традиции новичок, поступивший на работу, выставляет коллегам «бутылек» – трехлитровую банку самогона. Обычно после смены шахтеры выезжали на поверхность и шли в ближайшую посадку (если дело не происходило зимой), чтобы выпить. Тормозки перед спуском в шахту оставляли на поверхности, ведь нужно чем-то закусить.

Перед работой Антон зашел в нарядную – там горный мастер дает сменное задание и заставляет расписаться в журнале по правилам техники безопасности. Но как только Неделков зашел в кабинет, к нему почти сразу подскочил Костя, тридцатилетний худощавый мужик с картавым голосом.

– Ну, как, Антошка, принес? – спросил он и, улыбаясь, подмигнул.

– А куда я денусь с подводной лодки, – отвечал Антон.

Через десять минут звено шахтеров вывалилось гурьбой из нарядной и первым делом – на перекур. На приступах комбината стояли несколько десятков человек, дым поднимался клубами, Антон за компанию стоял среди товарищей, не курил, прислушивался к разговорам.

Он работал на шахте почти месяц, а все никак не мог привыкнуть к матам, которыми мужики не ругались, а разговаривали. Отец, хотя и выпивал, никогда не ругался при детях. Антону было немного не по себе, меньше всего хотелось казаться, что он не такой, как все. Поэтому он начал встревать в разговоры, ругал «помаранчевых», материл Ющенко. Незаметно для себя, он переступил какую-то невидимую грань, за которой навсегда оставил прежнего себя. А окончательно понял это в тот день.

Смена выдалась как назло тяжелая. Его послали не сидеть на пересыпе, а вместе с тремя мужиками вытаскивать из заброшенной выработки старый двигатель с насоса. Вместе с Антоном пошел Костя и пожилой мужик, лет под пятьдесят, имени его Неделков не знал. Мужик только кряхтел, когда поднимались вверх по наклонной выработке, Костя без умолку тарахтел об армейских годах, а Неделков помалкивал, как будто пытался поймать, запомнить, запечатлеть себя именно в этот миг, наверное, предчувствуя, что проходит свою точку невозврата.

Для того чтобы вытянуть двигатель, им пришлось пройти 800 метров по выработке с большим углом падения. Потом они свернули направо и вышли на штрек, горизонтальную выработку. Прошли еще километр, из которых половина без рельсового пути. К тому же часть «погашена» – арочная крепь демонтирована: куски породы угрожающе свисали над головой. Так часто происходит – общая протяженность выработок в шахте достигает 100 км, поэтому, когда угольный пласт истощался, почти все оборудование забирали. Но иногда кое-что забывали в спешке. Так и в этот раз. Еще немного, и рабочие приблизились к месту назначения.

– Мужики, осторожно, смотрите вверх, чтобы породой не накрыло, – внезапно подал голос пожилой кряхтун.

– Не боись, батя, я такого уже насмотрелся, видел бы ты мою жену, после нее черт не страшен, – пробормотал Костя и уверенно шагнул в темноту.

Впереди несколько сот метров, похожих на природную пещеру. Неровные, словно погрызенные, стенки штрека ощетинились острыми краями многокилограммовых туш породных кусков и свисали, как будто тела свиней в морозильнике. Прогнившие доски валялись на почве, белесый мох свисал с кровли, а большие темные лужи перегородили путь.