Наша девочка - Маша Трауб Страница 6

– Да зачем водой-то? – ахнула пожилая и мотнула головой. Буквально из воздуха передо мной возник бидон с молоком, который протянула молодая женщина.

Я поднесла бидон к губам и, обливаясь, начала пить.

– Тамара, ты ее вылечи, – пожилая смотрела, как я пью. – Откуда она? У нее родня-то есть?

– Вот ты неугомонная! – возмутилась тетя Тамара. – Сказала же, моя это девочка! Большего тебе знать не надо. Вам только слово скажи, вы придумаете то, чего нет.

– Да я что ж, я ничего… А откуда она взялась? На поезде приехала? Родственница твоя? Так вроде у тебя нет родных в городе? Или есть? А она к нам надолго?

– Так, пошли. – Тетя Тамара забрала у меня бидон с молоком и вернула молодой женщине. – иначе мы от этих несушек не избавимся.

– А кто такие несушки? – спросила я.

– Она что ж – головой болеет? – ахнула пожилая.

– Все, уходим. – Тетя Тамара подхватила чемодан. – Несушки – это курицы, которые несут яйца. Ты это, первое время лучше молчи. На всякий случай. Не пугай людей. А то они решат, что ты головой больна. А вы идите скорее белье снимайте! Сейчас ливень начнется. И подушки с просушки убирайте.

– Да какой ливень? – удивилась пожилая. – Ни тучки над головой!

– Я сказала, что сейчас дождь на вас нашлю, значит, будет дождь. И белье ваше не просохнет. Колени у тебя болели? Болели!

Молодая женщина кинулась в дом. Пожилая так и осталась стоять.

– Я вас предупредила, – рявкнула тетя Тамара и грозно посмотрела на небо, будто призывая тучи.

Женщины стояли, провожая нас взглядами. Пожилая цокала языком.

– Ну вот. Пришли, – сказала тетя Тамара, когда мы добрели до какого-то дома. Перед воротами высились две огромные кучи – белая и черная.

– Что это? – спросила я.

– Что? Щебенка и уголь, – ответила она. – Посиди на лавочке. Я сейчас.

Я села на лавочку. И почти тут же из-за дерева появилась та же компания ребят, которые были на перроне.

– Что сидишь? – спросил уже знакомый мальчик. – Ты тут жить будешь?

– Не знаю. Не твое дело, – ответила я.

– Меня Наталкой зовут, – сказала девочка, – а его – Мишкой. Ты у нас будешь жить?

– А твою маму зовут Соня?

– Да.

– Тогда у вас. Так тетя Тамара сказала.

– Ты на поезде приехала, да?

– Да, почти трое суток ехали.

– Зыкинско! – восхитилась Наталка. – Тебя как зовут?

– Катерина.

– Как? Карина?

– Смотри, видишь, там вода? – Мишка показал на яму рядом с углем. – Мы там всегда ноги моем. С грязными ногами тебя во двор не пустят.

– Почему? – удивилась я.

– Нельзя во двор в грязной обуви заходить, – сказал он.

Наталка вскрикнула, но Мишка строго на нее посмотрел, и та замолчала.

– Если хочешь тут жить, нужно правила соблюдать. Ты же не местная, так что слушайся. Или ты боишься?

– Ничего я не боюсь.

Вся компания во главе с Мишкой следила за тем, что я делаю, только Наталка отвернулась.

Я стала снимать сандалии, которые мама купила мне буквально неделю назад – специально к этой поездке. Они были дорогие и красивые – белые с цветочным узором. Мама достала их в «Детском мире», чтобы хватило на лето. Я с ужасом обнаружила, что на правой сандалии ремешок болтается, вот-вот оторвется. Я знала, что мама не будет ругать за сандалии, но мне они очень нравились.

Носки я тоже сняла и бросила на землю. Наталка не выдержала и подняла их с земли. Девочка всегда остается девочкой.

Я встала в холодную вязкую жижу и немедленно приклеилась ногами ко дну. Попыталась вытянуть ногу. Получалось с трудом.

Мальчишки во главе с Мишкой загоготали.

– Дураки, – сказала им Наталка. – Вылезай, не бойся. Это саман [1]обычный, – сказала она и протянула руку, чтобы помочь мне выбраться.

Но мне вдруг стало страшно. Я застыла, боясь пошевелиться.

– Вылезай, – просила Наталка, – это солома и глина. Надо ногами месить, чтобы потом кирпичи делать. Все ногами месят. Мишка просто пошутил. Он на самом деле хороший, только иногда дурак.

– Да, я дурак. – Мишка уже тоже стоял рядом и протягивал мне руку.

Но я не двигалась. Мне казалось, что ног у меня нет. Я их не чувствовала и думала, что, если пошевелюсь, упаду и меня засосет с головой в это гадкое месиво.

Наталка уже чуть не плакала. Ребята давно не смеялись и кричали, чтобы я не боялась и вылезала.

– Не могу, – прошептала я, – это же как болото. Я читала. Если пошевелишься, то сразу утонешь.

– Болото? Какое болото? – Мишка заметно волновался. – Знал бы, что ты просто боишься, не шутил бы. Я ж думал, ты кокотка, а ты вроде нормальная. Не сдала нас.

И тут я будто очнулась, среагировав на слово «кокотка».

– Почему ты назвал меня кокоткой? – вежливо уточнила я.

– Откуда я знаю! Бабушка так говорит, – разозлился Мишка и начал тянуть меня за руку.

– Его бабушка его маму так до свадьбы называла. Считала, что она много строит из себя, – пояснила серьезно Наталка. – Но Мишкин папа все равно женился на его маме.

– Откуда ты знаешь? – взбрыкнул Мишка.

– Так все женщины знают, – пожала плечами Наталка. – Это вы, мужчины, ничего не видите и не слышите. И шутки у вас дурацкие! Вот скажу тете Тамаре, что это ты придумал, она тебе устроит!

– Молчи лучше, – прикрикнул на нее Мишка. – Я сам скажу тете Тамаре, что виноват. Если я виноват, то всегда признаю.

Он шагнул в саман, обхватил меня за талию и одним движением выдернул из жижи. Мишка оказался очень сильным. Я вообще плохо понимала, что происходит. Только чувствовала себя уставшей, грязной и липкой. И еще очень счастливой. То ли из-за Наталки, которая мне сразу понравилась, и я захотела иметь такую подружку, то ли из-за Мишки, который мне показался очень красивым. Сердце колотилось. Еще я подумала о том, что тетя Тамара была права – одна я не останусь. И если я буду дружить с Наталкой, то мне ничего не страшно.

Было очень жарко. Такого палящего солнца я никогда до этого не ощущала. Даже на море, куда мама возила меня каждое лето. Здесь солнце было другим – низким, огромным, раскаленным. Я решила, что, наверное, сейчас умру, и, чтобы не создавать неудобств, легла на землю, прикрыв ноги подолом сарафана. Это последнее, что я помнила.

А потом хлынул дождь. Будто по приказу тети Тамары кто-то на небе повернул вентиль, и дождь обрушился сразу, резко, проливной, с крупными тяжелыми каплями, которые медленно падали и разбивались о землю. Я чувствовала, как капли больно бьют по лицу. Такого дождя я никогда не видела, не знала, что от воды может быть больно. И еще мне стало страшно – тетя Тамара наслала этот дождь на женщин. Из-за меня. Предупредила и исполнила. Значит, она настоящая колдунья, раз может повелевать дождем. Я даже успела подумать, что тетя Тамара только с виду такая хорошая и специально спасла меня от тети Зины, чтобы потом съесть или использовать для своих колдовских нужд. А я ей поверила и поддалась. Я заплакала. Хотя, возможно, это были не слезы, а дождь.