Как сон - Войцех Кучок Страница 6

— Если бы вы мне подготовили это на… — И только теперь она поднимает свои полные очарования глаза, обводит чарующим взглядом комнату и обрывает фразу на середине, дескать, перепутала кабинеты. — Прошу прощения, это какая комната?

У Роберта подозрений выше крыши, Практикантка подозрительно хороша собой, слишком красивая для Практикантки; Роберт смотрит на ее ноги и голову готов дать на отсечение, что это ноги не Практикантки, может, она и практикует что-нибудь где-нибудь, но, скорее всего, не в здании суда, это совсем не судейский тип красоты, это не красота сумрачных и монотонных зданий, это красота — явление, Роберт объясняет явлению лже-Практикантки, где они находятся, не вдаваясь в расспросы, откуда она и что здесь изображает.

— Это архив, уважаемая пани.

Практикантка выходит, проверяет табличку на двери, стучит себя по голове (сама грациозность), а потом как бы опровергает свой же собственный жест:

— Боже, я сегодня совсем без головы. Надо же, не на тот этаж вышла…

И с тем выходит, делая это, впрочем, как и все остальное, очаровательно, как бы извиняясь и посматривая по сторонам. Роберт уже знает, что абсолютно ничего сегодня не напишет, он явно рассеян и, что хуже всего, догадывается, что это происки Тестя. Тесть, как человек влиятельный, имеет доступ к хорошеньким девушкам, которых умело отыскивает и устраивает секретаршами в своем депутатском бюро, Тесть коллекционирует секретарш, которые, правда, со временем начинают друг с другом ссориться, так что, когда секретариат Тестя перенаселен, Тесть посылает отдельных секретарш со спецзаданиями; так вот, одним из заданий было вести наблюдение в здании суда, Тесть хотел быть уверенным, что его зять правильно пользуется тем комфортом, которым его окружили; на государственной работе за среднюю по стране зарплату он обязан преодолеть писательский кризис, для того чтобы наконец снова обрести форму, а именно стать повсеместно узнаваемым, знаменитым мастером слова, только таким образом он может повысить престиж Тестя; разрешив брак дочери со знаменитым писателем, Тесть не принял во внимание, что тем самым обрек ее на жизнь с уже отгоревшим творцом, потому что повсеместное признание рано или поздно вызывает синдром исчерпанности, Тесть хотел быть уверен, что Роберт что-то делает в правильном направлении, в смысле повышения его, Тестя, престижа, вот и посылает время от времени секретарш-шпионок, четко инструктируя их, какие приемы следует применять, чтобы проверка оказалась достоверной и чтобы Роберт при этом не догадался, что его проверяют; ну а поскольку все секретарши Тестя модельно хорошенькие, то Роберт изобличает их с первого взгляда.

Роберт вздыхает, грустно оглядывая пустую комнату; после своего ухода Практикантка стала еще очаровательнее.

Роберт расстается с монотонностью мрачного здания, хватит, довольно уже побыл он в меланхолии, окрестные колокола отбивают конец работы, выходит он в точно установленное время, как и каждый рабочий день, ничего тут не изменишь, с тех пор как Роберт женился на Жене, а тем самым и на своих Тесте и Теще, и на их доме, он стал человеком подконтрольным. Раньше, когда он еще был писателем пишущим и неженатым, он упрекал себя в том, что ему не хватает дисциплины, ритма, принципа, согласно которому он жил бы и писал более или менее упорядоченно. Уставший от свободы, он поэтому полюбил женщину, которая показалась ему дисциплинированной и благовоспитанной, а потом женился на ней, надеясь, что в качестве Жены она наведет в его жизни идеальный порядок, что благодаря женитьбе Роберт станет писателем, пишущим ритмично и регулярно. К сожалению, с того момента, как он женился на Жене, Тесте и Теще, он стал непишущим писателем, несмотря на то что его жизнь обрела такой ритм и такую регулярность, какие ему не приснились бы и в страшном сне. Роберт выходит из здания районного суда на стоянку, садится в машину и точно в тот момент, когда ключ поворачивается в замке зажигания, слышит звонок телефона; звонит Жена, спрашивает:

— Ты уже в машине?

Роберт уже в машине.

— В аптеку утром заходил или опять забыл?

Не был, забыл, сейчас съездит.

— Боже, что за человек, куда теперь ехать, сейчас ты в пробке застрянешь, возвращайся домой, дома полно дел, не мотайся по городу.

Роберт не видит смысла продолжать разговор — контроль осуществлен, — говорит, что сейчас въезжает под мост, что выходит из зоны, разъединяется, а сам спокойно едет по улице, крутится по городу, выискивая заторы, наконец встревает в самый забитый отрезок дороги и включает музыку. Роберт любит постоять в уличных пробках, он, наверное, единственный любитель этого дела в городе, который все больше и больше забивается все новыми и новыми автовладельцами, все более нервными, потому что пропускная способность улиц сокращается с той же скоростью, с какой увеличивается кредитоспособность граждан. Роберт слушает музыку и с удовлетворением поглядывает на водителей, а те ерзают, курят, барабанят пальцами по рулю, безнадежно и бессмысленно сигналят, высовывают головы из окон своих новых машин, осматриваются по сторонам, будто ищут возможности убежать, сократить путь, потому что ведь, блин, не затем они покупали новую машину, чтобы как… в портках, стоять в этой… пробке и тащиться медленнее, чем на… велосипеде, а если бы хотели поездить на велосипеде, тогда бы и купили этот… велосипед, за цену тачки могли бы накупить себе велосипедов до…, целую фабрику, ну же… хоть что-нибудь здесь двинется… их всех. Роберт закуривает, на работе запрет, дома тоже: у Жены аллергия, только в машине он и может закурить, и курить себе спокойно, неспешно, до самого фильтра, к тому же под музыку, которую Жена не вынесла бы, да просто не поняла бы, у Жены от музыки мигрень, она отдыхает под музычку, Роберту пришлось с этим смириться, как и со многими другими вещами, он был вынужден принять принципы, руководящие его семейной жизнью, он стал человеком компромисса, необходимого, чтобы семейная жизнь не стала семейным адом; Роберт помнит семейный ад по дому своих родителей, о которых ни слова больше. Роберт боится ада, поэтому он выбирает компромиссы, что совсем не так уж и трудно, ведь пока еще можно курить и слушать музыку в машине и он не должен даже сосредоточиваться на вождении, потому что стоит в пробке. Автосалоны процветают, банки каждый день жируют на процентах, большинство стоящих в пробке машин — собственность банков, их владельцы, ростовщики, которым не снятся кошмары о топоре психа, давно уже пересели в поезда, дорога от вокзала до банка заменяет им утреннюю пробежку трусцой, какая экономия времени, владельцы банков сами садятся за руль только за границей, они любят погонять, а по стране с ежедневно сокращающейся пропускной способностью погонять не получается, но достаточно пересечь государственную границу — и можно обойтись без водителя, положить пиджак на сиденье рядом и погонять по-европейски, а если у владельцев банков спросят, откуда они, то те уже давно отвечают: «From Europe, sir, like all of us» [2]: за границей они не желают вспоминать о стране, в которой нельзя погонять, точно так же как и Роберт не любит вспоминать о доме своих родителей.