Оборотень - Аксель Сандемусе Страница 6

Сандемусе был мифотворцем и в обыденной жизни. Его пристрастие распускать о самом себе многочисленные слухи и вести себя так, чтобы непременно остаться в памяти, поразительно. Правда, главную мечту своей жизни — прожить 102 года и тем самым пожить в трех веках (Сандемусе родился в 1899-м) — ему осуществить не удалось. Но его романы и эссе полны скандальных намеков. Кроме убийства, о котором шла речь, он туманно пишет о своей юношеской бисексуальности и о далеко не детских формах своей влюбленности в младшую сестру. Во многих произведениях рассказывается история о том, как сам писатель стал Оборотнем, откуда взялась его неодолимая раздвоенность. Его двухлетний младший брат умер от менингита, та же судьба была предначертана и Акселю. Но в ту ночь, когда черный ангел пришел забрать его, мать неожиданно проснулась и увидела зловещую фигуру у колыбели. Ей удалось отбить сына у смерти — он долго болел, ему пришлось заново учиться ходить, однако он остался жив. Но, утверждал Сандемусе, на самом деле имела место сделка: дьявол позволил ему жить, но отметил его своим клеймом. Так он стал нидингом, обреченным совершить что-нибудь ужасное. К тому же его оставили жить за двоих, за себя и брата. Сандемусе физически ощущал в себе присутствие еще одного человека и настаивал на том, что его раздвоенность проявляется и физиологически: дескать, он слепой на левый глаз, у него не действует левое полушарие и, что было уже правдой, он хромает на левую ногу. Недоумение не обнаруживавших ничего подобного врачей никак не влияло на его мироощущение. Из этой полумифической двойственности выросла зеркальность и множественность всех романов Сандемусе. Удивительно, но факт. Все загадочное, запоминающееся в романах Сандемусе много лет спустя было подтверждено врачами. Как известно, правое и левое полушария функционируют по-разному, одно тяготеет к слову, другое — к зрительному образу. Если была проведена операция разделения полушарий, то выздоровевший пациент ничем не будет отличаться от других людей, кроме особой трудности при координации чувственных и логических импульсов. Клевеща на левую половину своего тела и обвиняя ее в том, что она отказывается служить хозяину верой и правдой, писатель следовал фольклорной традиции. Здесь левый считался синонимом дурного, смерти, а правый, соответственно, добра и жизни. Иногда Сандемусе называет это иначе: ночной и дневной человек. Причем имеет в виду вещь совершенно конкретную: до самого последнего времени «ночными» (нечистыми) людьми называли палачей, которые вызывали смешанные чувства любопытства и трепета и были норвежскими «неприкасаемыми», поэтому им поручалась и другая специфическая работа (в частности, именно они были ассенизаторами). От них пошли кочевники-татры, положение которых Сандемусе считал схожим с положением писателя: и те и другие разгребают завалы общества и обоих брезгливо чурается нормальный бюргер.

Первый художник появился в романе 1936 года «Мы украшаем себя рогами». Это был огромный матрос Рыжий Мерин, переживший в юности неудачную любовь и ставший потому бесприютным скитальцем. Нам придется рассказать о нем подробнее, ибо от него спустя годы произошел Эрлинг Вик. Рыжий Мерин лишь телесно существует на корабле, живет же он в мире своих фантазий и вымыслов. В первую очередь он язычник, они с Солнцем ощущают магическую связь друг с другом. Ему не просто понятна суть религии, но он проникнут мироощущением, из которого и выросли все религии. Рыжего Мерина волнуют исключительно конечные вопросы бытия, тайна жизни и смерти не дает ему покоя, а в душах и сердцах людей он читает как в открытой книге. Он не то чтобы интуитивно прозревает, просто интуиция — его постоянный и самый надежный инструмент познания внешнего мира; он все время скользит по границе опыта и чувственных ощущений, а «сварочным аппаратом», позволяющим свести их воедино, служит интуиция.

Рыжий Мерин — художник от Бога, он вырезает из дерева чудесного женского идола Гюльнаре (sic!), но отказывается делиться ею с командой и капитаном, что становится причиной его гибели. Как всякий художник, он не может измениться, подстроиться под других и стать «нормальным» человеком. Его положение противоречиво и даже противоестественно, он вечно болтается на грани двух миров: с одной стороны, он творит для других, но основа его творчества — то «ядро души», которое проявляет себя в мире его видений, фантазий, вымыслов. Он воистину одинок, потому что ему никогда не дано будет объяснить, что он хотел выразить, ибо не обогащенное интуицией сознание не в силах понять его. Но всю свою жизнь он посвящает творчеству. С этой точки зрения всякий художник — нидинг, который, как Летучий Голландец, обречен вечно стремиться к своему трагическому счастью. Поскольку никакая гармония между этими полюсами невозможна, то и гибель Мерина неизбежна.

Эрлинг Вик сумел достичь гораздо большей внутренней уравновешенности потому, что он как бы стоит на следующей ступени развития, он в значительной мере контролирует свой внутренний мир, его обыденная жизнь гораздо человечнее, а творить с перепоя он себе не позволяет. И он берет на себя родовой обет — написать сагу о Фелисии с птицами. В книге-реквиеме «Стены вокруг Иерихона» Сандемусе пишет, что однажды, после смерти жены и сына, один художник, тоже переживший личную трагедию, спросил его, почему он ничего не пишет. «А что б ты делал, если б между тобой и холстом все время стояло лицо?» «Я б нарисовал его», — был ответ. Никак иначе писатель поступить не может.

Все, не будем дольше отвлекать вас от чтения этой прекрасной книги. Скажем только, что в истории литературы Сандемусе, безусловно, сыграл роль не меньшую, чем Джойс или Жид. Хотя его имя не вспоминается нашими критиками в стандартной обойме великих реформаторов и рассказчиков. Но дело в том, что писать на норвежском или датском языке — это тоже судьба. Такому писателю трудно найти своего переводчика, на его пути к читателю все время вырастают цензурные и иные преграды. Нелегко спуститься с норвежских гор на чистенькие, хоженые-перехоженые аллеи истории литературы. Но тем неоспоримее бывает завоеванное на них пришельцами место.

Ольга Дробот