Дождь из высоких облаков - Сергей Алексеев Страница 6

Он рассмеялся, угадав ее испуг. И смех его был каким-то обволакивающим, как тепло в салоне машины, как голос из динамиков и гитарный перебор. И хотя внутренний озноб еще не прошел, но она и в самом деле непроизвольно расслабилась, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза.

– Что же вы без зонтика? – как-то по отечески пожурил он.

– Подумала, сегодня не будет дождя, – проговорила Надежда непослушными от дремы губами. – Облака были высокие...

– Разве из высоких облаков не идет дождь?

Вопрос остался без ответа.

И это было последнее, что она помнила.

Водитель же преспокойно гнал машину по темнеющим улицам, стоял под светофорами, взлетал на мосты, развязки и часто посматривал на пассажирку. Ее подсохшие волосы трепетали от напора струи воздуха, черты умиротворенного лица смягчились, и чуть приоткрылись беспомощные губы. Зарозовели щеки, и Надежде стало жарко, но жар этот был не утомляющим, а благодатным.

Машина остановилась на Павелецкой набережной, ощущение покоя пробудило Надежду. Она огляделась – не узнала места.

– Где мы?

– На Павелецкой набережной.

– Простите... – Она достала деньги. – Спасибо.

Он включил свет в салоне и посмотрел на нее с усмешкой:

– Неужели я похож на бомбилу?

Незнакомец сидел, положив локоть на спинку кресла, и все – лицо, очертания плеч и расслабленная фигура – выражало огромную физическую силу и одновременно полное спокойствие, самообладание и отсутствие всяческой агрессии.

Женщины чувствуют это не разумом – солнечным сплетением.

– Нет уж, возьмите!

Она бросила деньги на торпеду, но водитель молниеносно перехватил бумажку, ловко сунул ей в руку и сжал ее в кулачок.

– Деньги я зарабатываю другим способом.

И в тот же миг выпустил руку.

Надежда так и вышла с зажатой в кулак купюрой, а он высунулся в открытую дверцу.

– Завтра зонтик можно не брать! – сказал уже в спину. – А вот послезавтра возьмите обязательно!

И только когда машина унеслась по пустынной набережной, Надежда остановилась под фонарем и с трудом разжала кулак со смятым стольником...

Надежда не спеша возвращалась к машине в сопровождении разнокалиберной своры собак. Кажется, она немного повеселела, однако вид побитого гладиатора ее вновь насторожил. Потянула ручку дверцы – машина оказалась запертой.

Надежда прислонилась спиной к автомобилю и стала открыто рассматривать бритоголового.

Тот сидел в джипе с открытой дверцей и пытался избавиться от шума в ушах. Почуяв на себе взгляд, сделал вид, что у него ничего не болит, попытался изобразить достоинство побежденного, но сильного человека. Надежда смотрела уже с вызовом и надменной усмешкой. Собаки потеряли к происходящему интерес и гуськом удалились.

– Ну, что смотришь? – угрюмо спросил наконец гладиатор. – Бабок должен?

– Ничего, терпи, – сказала ему Надежда. – Это бизнес.

Гладиатор сверкнул глазами с кровавыми прожилками, захлопнул дверцу. Джип сорвался с места, обдав ее пылью.

Надежда кому-то опять позвонила, но отвратительный голос вещал одно и то же – выключен... вне зоны...

Из не осевшей еще пыли и возник перед ней Илья.

– Ну, Петрова! Час уже бегаю!

– Открой машину, Сердюк. Сейчас дождь пойдет, а я не взяла зонтик.

– Дождь? – Он посмотрел в небо в бинокль. – Откуда дождь?

– Значит, показалось... Все равно, поехали, мне скучно, Сердюк.

Илья открыл дверцу:

– Садись, Петрова, – и тут сменил растерянный тон на восторженный. – А выигрыш?! Наши кровные оставлять нельзя. Выигранные деньги приносят удачу! – Он торопливо направился в ворота цеха.

Она сидела, прислонясь виском к стеклу, и смотрела вперед невидящим взглядом...

Закончив монтировать материал, Надежда схватила кассету и побежала сдавать выпускающему редактору. От него скорым шагом направилась в корреспондентскую комнату, где сейчас оставались лишь дежурные сотрудники, в том числе ее подруга Марина.

Что-то побросав в сумочку, она сдернула с вешалки плащ.

– Возьми мой зонтик, – предложила Марина. – Там, кажется, опять дождь.

– Сегодня мой зонтик стоит внизу, – проговорила Надя лукаво и чмокнула подругу. – У самого подъезда. Ну все, пока!

– Это любопытно! – воскликнула Марина, однако Надя уже исчезла за дверью.

По коридору пронеслась бегом. У лифта ее перехватил Тимофей, подвижный человек лет тридцати, с длинной гривой и в хиповых драных джинсах.

– Надь, ты домой? Давай подвезу!

– Спасибо, нет.

– Иван же в командировке!

– Ну и что?

– А, понял! Ладно, разговор есть. Ты пойдешь брать интервью у певички Шутовой?

– Пойду...

– Снимать будешь в гримерке? В антракте?

– Надеюсь...

– Возьми меня с собой, Надь? Во как надо!

– Пива холодного хочешь?

– Я пойду в качестве осветителя, – зашептал он. – Или аппаратуру таскать... Мне надо к Шутовой в гримерку. Не бойся, тебя не подставлю. Говорят, у нее чуть ниже пупка есть потрясная татуировка!

– Не знаю. Ниже пупка не смотрела.

На счастье, приехал лифт. Тимофей схватил ее за руку:

– Ты моя надежда, ты моя опора!.. Это же все не бесплатно, Надь!

– Прощай, Тимоша!

Двери задвинулись. Лифт, как назло, едва тащился. В холле первого этажа Надежда умерила прыть, с достоинством прошагала к дверям, независимо прошествовала мимо суровых охранников, махнув удостоверением, и, выйдя на крыльцо, в изумлении остановилась.

Синий джип стоял прямо у входа, куда позволялось подъезжать лишь автомобилям высшего руководства.

Она недоверчиво ступенька за ступенькой спустилась. Дверца машины распахнулась.

– Садитесь, девушка!

Надежда заглянула в салон – водитель сидел, как вчера, вполоборота, облокотившись на руль и спинку, улыбался, а из динамиков слышался тот же голос и гитара.

– Здравствуйте, – сдержанно кивнула она и села.

– На Павелецкую набережную? – улыбнулся он.

– Да...

– Тогда вперед! – Он запустил двигатель.

– Как вам удалось сюда заехать? – не сдержала-таки Надя любопытства.

– Очень осторожно, на первой скорости.

– Но сюда никого не впускают...

– И за деньги?

– И за деньги...