Исмаил - Амир-Хосейн Фарди Страница 6

Она прижимала указательным пальцем носик шланга, и напор воды усиливался.

— Ты еще человеком не стал, не понимаешь ничего, до отца тебе далеко, так и вырастешь бродягой!

Он скорчился. Холод воды кусал кожу. Охота мыться пропала. А мать сквозь зубы все приговаривала:

— Как сова ночная стал, нет, чтобы сказать: у меня есть мать, есть братик маленький, я забочусь о них, я ведь, черт возьми, старший сын, бродяжить брошу и устроюсь на работу!

— А кто мне даст работу, меня в армию заберут.

Мать опустила шланг и закрыла кран.

— Старшина санитарной службы сказал, что у тебя освобождение, пусть, говорит, придет, я ему выправлю.

— Это какой старшина?

— Да в начале улицы живет, муж Зинат-ханум. Работает в службе воинского учета. Сам мне сказал. Завтра иди к нему, послушай, что он скажет тебе, слышишь меня или нет?

— Да слышу, слышу!

Из коридора появился плачущий Махбуб. Он ступал как-то неестественно и всхлипывал судорожно. Мать посмотрела на него и спросила:

— Ты теперь… Что стряслось?

Махбуб, хватая ртом воздух, тер глаза кулаком. Через всхлипывания он произнес:

— Трусики намочились.

Мать подошла к нему.

— Вот наказание! Прямо скажи: обоссался, всю постель замарал. Что ты ревешь? Господь меня наказывает вами. Одного медведя вонючего обмыла, теперь тебя?

Для начала она с размаха дала Махбубу подзатыльник. Потом спустила его трусы и сняла их с него. Взяв его за руку, подвела к крану и направила струю шланга на его пах и ноги. Махбуб стеснялся Исмаила, прикрывал срам рукой. Исмаил, взяв полотенце, повернулся к нему спиной и вытирался. Мать, на чем свет стоит ругая Махбуба, мыла его, то и дело влепляя ему подзатыльники. От страха Махбуб плакал вполголоса. Исмаилу было его жалко. Когда мать ушла за чистым бельем для Махбуба, он подошел к нему и спросил:

— Чего ты ревешь? Смотри, я вот тоже обмылся.

Махбуб втянул сопли и спросил:

— Ты тоже описался?

Исмаил рассмеялся:

— Хуже, значительно хуже.

Махбуб забыл о плаче и с интересом смотрел на Исмаила. Тот потрепал его по голове и плечу и сказал:

— Не плачь. Завтра возьму тебя в кофейню Али-Индуса смотреть мультики.

— А в кино возьмешь? Там «Французские цыплята» идут, это здорово.

— Возьму, возьму, а теперь не плачь!

Али-Индус подошел со стаканом крепкого чая и сел рядом, спросил:

— Что грустишь, Исмаил-синеглаз, никак влюбился в кого-то, а мы и не знаем?

Ухмыльнувшись, Исмаил ответил:

— Где там — влюбился, дядя Али! Шутите, наверное?

— Я шучу, Исмаил? Ты какой-то слишком серьезный стал. С утра до ночи сидишь тут, читаешь про Хосейна-курда Шабестани, кроссворды решаешь или телевизор смотришь, и не пойму я, что тебя гложет? Хочешь, индийскую музыку тебе включу?

— Что мне с нее, слезы лить?

— Хоть слезы лей, хоть пляши. Чего грустишь, освобождение от армии ты получил, теперь работу хорошую найди, а то мать совсем чахнет, изводится о тебе.

— А где мне найти хорошую работу? Может, ты покажешь?

— И покажу. А ну-ка вставай, пошли, покажу.

Али-Индус схватил Исмаила за рукав и повлек его к дверям кофейни, указал на другую сторону улицы:

— Вон, гляди, видишь того парня?

— Какого?

— Ну вон того, в подштанниках у дверей стоит. Племянник Хасана, посудного торговца!

— Вижу его, и что дальше?

— Дальше что? Этот парень — и месяца не прошло, как из деревни приехал сюда, и вот, глядь, в банк устроился. А на лицо его посмотри, таких навоз грузить не берут!

— А я-то что? Поздравить его только могу.

— Ты что? А ты подойди к нему, поговори, спроси, как он пролез в банк, и ты — тем же ходом.

Исмаил отвернулся.

— Я к такому грузчику навоза сто лет не подойду.

Али-Индус болезненно скривился.

— А завтра окажешься под его началом и будешь шею гнуть. А что ты думаешь?

И он сам перешел на ту сторону улицы и заговорил с молодым человеком. Через некоторое время вернулся.

— Зовут его Сафар, взял адрес у него. Сказал, иди прямо завтра утром. Говорит, обязательно надо одеться почище и галстук не забыть повязать.

Исмаил взглянул на Али-Индуса и ничего не ответил. Опустил низко голову. В кофейню вошел длинный Байрам.

— Салям, Али-ага!

Он оставил свой посох рядом с дверью и прошел к умывальнику. Потом с мокрым лицом вышел и уселся рядом с Исмаилом.

— Ну как дела, Синеглаз-красавчик? «Спортивный мир» есть у тебя?

— Был, да кончился.

— Как, до нас дошло — и кончился? Так что у тебя? Али-ага, чаю мне принеси — в глотке пересохло.

Исмаил молчал. То, что сказал Сафар, ввергло его в уныние. Особенно — то, что нужно надевать галстук.

— Исмаил-синеглаз, вечером в футбол сыграем?

— Пока неясно.

— Да ну тебя, важность-то не напускай, попробуй лучше гол забить. Посмотрю, у кого сегодня хватит умения пробить Байрама-хана.

— Скажи лучше: Байрама-чабана.

Исмаил встал и вышел из кофейни.