Тяжелый понедельник - Санджай Гупта Страница 6
Тяжелый понедельник - Санджай Гупта читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Теперь, когда ему было уже почти пятьдесят, Сун только начинал свою нейрохирургическую карьеру и страстно жаждал наверстать упущенное. Внезапно тишину нарушил пронзительный писк, потом еще раз. Не отрывая глаз от блокнота, Сун вытянул левую руку, и жена вложила ему в ладонь пейджер. Даже дома Сун вел себя как в операционной.
На дисплее высветились цифры: 311.6.
Он позволил себе улыбнуться. Завтра будет публично распят Тай Вильсон, непревзойденная звезда больницы Челси, затмившая Суна со всеми его талантами. Завтра он проснется раньше, чем обычно, чтобы занять место в первом ряду. Надо посмотреть, как будет корчиться и изворачиваться этот красавчик.
Доктор Сидни Саксена никогда не расставалась с пейджером. Эта привычка ее страшно раздражала, но без пейджера она чувствовала себя голой, беззащитной и постоянно ждала какой-то беды. Она была с пейджером везде — в ванной, в туалете и в кино. Да что там, она держала его в руке во время похорон бабушки. Она смотрела на пейджер чаще, чем иные люди смотрят на часы. Пейджер был при ней и сейчас — Сидни держала его в левой руке, пробегая трусцой мимо изящных домов Бартон-Хилла, где жило большинство коллег, которые часто видели, как она на бегу набирает текст.
Каждый раз, оказываясь без пейджера, пусть даже на несколько минут, Сидни боялась пропустить вызов и подвести коллег. Но больше всего она боялась пропустить возможность отличиться. Когда однажды профессор спросил ее, что самое худшее в дежурствах через день, Сидни не задумываясь ответила: «Можно пропустить что-нибудь интересное».
Она всегда хотела быть первой, незаменимой, надежной, самой лучшей из всех врачей нейрохирургического отделения. Почти все коллеги были вынуждены отвлекаться на жен, мужей, детей — но Сидни не была обременена ничем и считала, что в этом ее сила. Когда начальство начнет искать замену уходящему на пенсию Боссу, Сидни хотела, чтобы ее имя фигурировало в начале списка возможных кандидатов. Пусть даже не повезет с первого раза, но рано или поздно ее все же заметят и не посмеют обойти.
Сидни бежала со скоростью, которая свалила бы с ног менее опытного бегуна. Обычно она пробегала милю за семь минут. В каком-то смысле занятия бегом противоречили ее трудовой этике. Она хотела превзойти всех в больнице, а бег отрывал время и силы, отвлекая от этой задачи, как бы быстро она ни бегала. Но с другой стороны, Сидни страшно хотелось придумать какую-нибудь свежую, нетривиальную идею. Из курса психологии в колледже она помнила слова профессора Квотлбома, стареющего хиппи, о том, что самые блестящие озарения посещают нас в те моменты, когда наш ум ничем не занят, — когда мы косим газон, принимаем душ, бегаем. Это было одно из немногих противоречивших интуиции знаний, в которое Сидни твердо уверовала. Если бы только на профессора Квотлбома снизошло озарение и он сменил бы свои протертые до дыр вельветовые брюки. Сидни невольно улыбнулась этому воспоминанию.
Она посмотрела на часы. Она бегает уже пятьдесят шесть минут пятнадцать секунд. Пошла восьмая миля из десятимильной дистанции, и чувствует она себя превосходно. Воздух был чист и свеж после прошедшего недавно дождя, и Сидни чувствовала, что могла бы бегать всю ночь. Осталось три мили. Она свернула на Уоштеноу-авеню, пробежала мимо дома 555, отметив про себя, что на четырнадцатом этаже в окнах Тая Вильсона темно. Припомнив расписание, Сидни поняла, что Тай в операционной.
Потом она пробежала мимо дома Тины Риджуэй — большого двухэтажного особняка с высокой остроконечной крышей и черными ставнями. Во дворе стоял мини-вэн Риджуэя, но машины Тины на месте не было. Значит, коллега на работе. Сидни нравилось все время быть в курсе того, что происходит в больнице. Но сейчас она отвлеклась и задумалась о том, что происходит между Таем и Тиной. Они все время вместе, а у Сидни было шестое чувство на такие дела. Между двумя врачами явно намечалась близость.
Мысль о работе заставила Сидни остановиться и взглянуть на пейджер. Ничего. Ничего удивительного не было и в том, что за последние два года Сидни ни разу не ужинала с мужчиной и не ходила на романтические свидания. Как только в ее кармане начинал пищать пейджер, она тотчас бросала все, чем бы ни занималась, и читала сообщение. Ее последний друг, Росс, зашел так далеко, что даже купил кольцо, которое хотел подарить ей в честь помолвки. Он положил кольцо в карман, когда они отправились в лучший ресторан города — «Путевой обходчик». Росс специально выбрал вечер, когда Сидни могла не дежурить у пейджера и, собственно говоря, не обязана была иметь его при себе. После того как она в седьмой раз ответила по пейджеру и один раз вообще исчезла на полчаса, парень решил, что кольцу лучше остаться в кармане. Сидни так и не поняла, почему вдруг их отношения с Россом безнадежно испортились, но уже прокомпостированные билеты к станции «Замужество» остались в ресторане вместе с пустыми кофейными чашками.
Энергично работая ногами, она сбежала вниз по склону холма, в сторону от домов ценою в миллион долларов. Теперь путь лежал в другой квартал — квартал ранчо и обшарпанных домов, квартал, в котором жил Сун Пак. Теперь, став полноправным нейрохирургом, Сун продолжал жить в скромном домике, который когда-то купил на зарплату резидента. Однажды она даже спросила, не хочет ли Пак купить более просторный дом — ведь у него теперь трое детей и хорошо оплачиваемая работа. Пак посмотрел на Сидни долгим удивленным взглядом, а потом спросил: «Зачем?» Пейджер Сидни наконец запищал, отчего сильнее забилось сердце. Она на бегу отстегнула пейджер от пояса и посмотрела на дисплей: 311.6. «Бедный Тай, — подумалось ей. — Чем выше взлетаешь, тем больнее падать». Тай был блестящим хирургом, лучшим хирургом больницы, но никто не может уклониться от утра рокового понедельника.
Тай стоял в операционной, склонившись над раскрытым мозгом двадцатипятилетней женщины. Теперь он знал, что ее зовут Шейла, она учительница и ехала домой после велосипедной прогулки по дорожкам Кенсингтон-парка. Все эти подробности ему рассказал отец Шейлы, пока ее мать, рыдая, сидела рядом с ним, но только когда Тай предложил родителям подписать бланк согласия на операцию, до них в полной мере дошел весь ужас случившегося. Тай положил руки им на плечи и просто сказал: «Не волнуйтесь, я буду работать с ней, как с членом моей семьи». Мать Шейлы вытерла слезы, встала и обняла Тая. Отец тем временем подписал разрешение, которым позволял нейрохирургу работать с мозгом своей дочери любыми инструментами — сверлами, пилами и скальпелями.
Выбритая голова была покрыта светло-голубой тканью, прорезь в которой обнажала серое вещество, видневшееся сквозь круглое трепанационное отверстие, высверленное в теменной кости. Таю потребовалось двадцать пять минут, чтобы сделать трепанацию, аккуратно рассечь внешние слои мозга и расширить естественную борозду между лобной и височной долями. Это была одна из труднейших в нейрохирургии операций, но в операционной никто не нервничал. Когда сюда входил Тай Вильсон, все быстро успокаивались, словно этот врач приносил с собой уверенность и порядок. Сейчас синие глаза Тая внимательно рассматривали в микроскоп красно-серую ткань мозга. Ему предстояло удалить аневризму, которая едва не убила сегодня эту молодую женщину и которая убьет ее в течение нескольких дней или недель, если хирург сейчас ее не обезоружит.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии