Слепые по Брейгелю - Вера Колочкова Страница 6

Ей всегда было жалко Максима, когда он вот так Славке в лицо заглядывал, немного подобострастно. Нельзя, нельзя, ты ж мужик… И не самый плохой, кстати. Высокий, здоровенный, подтянутый, на холеном лице кой-какой интеллект временами высвечивается. Хотя… Чего его жалеть. Сам хомут на шею надел, значит, нравится так, с хомутом, ходить… Нет-нет, хороший зять, дай бог каждому. И Славке нравится, как он сбоку подобострастно заглядывает. А если обоим все нравится, значит, полная семейная идиллия. Ура.

— Что, твои примчались? Видишь их? — присела на соседнее кресло Вика, обдав табачищем.

— Да. Вижу. Вон, справа, рядом с колонной. Славка и Максим.

— Ну и замечательно. Пойдем, там уже лента с места сдвинулась, сейчас чемоданы поедут… Или посидишь, я и свой, и твой чемодан принесу?

— Нет, не надо, я сама.

— Ну, как хочешь…

Получили чемоданы, вышли в толпу встречающих. Макс радостно и широко улыбался, потом коротко глянул на Славку, и тут же улыбка пропала. Бедный, бедный мальчик, хороший зять. Не знает, как себя вести. Не получил от Славки достаточных инструкций, наверное. А может, наоборот, в избытке получил. И растерялся.

— Привет, мам… — коснулась ее щеки холодными губами Славка. — Как долетели?

— Здравствуй, доченька. Все хорошо, спасибо.

Ах, какое вежливое общение, с ума сойти! Какая сердечная встреча матери и дочери! И ведь ни слова, ни вопроса лишнего… Например, где наш любимый папочка, почему не примчался в аэропорт, как это всегда бывало, почему любимую мамочку не встретил… Нет, она бы спросила, конечно, если бы Славкиной реакции не опасалась. Она вообще ее побаивалась немного, тем более сейчас, когда чуяла в дочери затаенную агрессию.

— Славка, Максик, привет, привет! — закудахтала, как наседка, Вика, охлопывая и оглаживая ребят по плечам. — Ну как вы тут, мои дорогие? Славка, а ты похудела… Что, опять на диете сидишь, поганка? И Макса, поди, одной тертой морковкой кормишь? Ругаю тебя, ругаю, а все без толку…

Ее вдруг кольнуло ревностью — со стороны именно Вика выглядела матерью, а не она. И завистью к Вике кольнуло. К этой ее радостной беззаботности. Проговаривать то, что бог на душу сей момент положил, какое же это счастье, наверное. Счастье не бояться, что упрешься лбом в дочернее раздражение.

— Ой, как вы хорошо загорели, теть Вик! — живо откликнулась на эту чужую радость Славка. — Вам очень, очень идет!

— Да ну… Скажешь тоже! — с любовью глядя на Славку, махнула полной рукой Вика. Губы ее растянулись в улыбке. — Спасибо, конечно, на добром слове… Ты же знаешь, оно для меня дорого стоит, особенно от тебя, моя хорошая… Спасибо, спасибо…

— Мария Сергеевна, чемодан… Чемодан давайте! — суетливо подхватился Максим. — И вы, Виктория Леонидовна…

— Я? Да не, что ты, Максик… — отодвинула его руку от чемодана Вика. — Я сама… Сейчас выйдем, частника поймаю, сговорюсь подешевле…

— Не поняла, теть Вик? — сердито глянула на нее Славка. — Вы что, с нами не поедете?

— Да не! Да не беспокойся, Славушка, невелика птица! Сама доберусь! Вам всем не до меня сейчас, я ж понимаю…

— Вот еще! Не выдумывайте, теть Вик! — пробурчала Славка сердито и перевела взгляд на ее лицо, будто это она не пускала Вику в машину. И скомандовала так же сердито мужу: — Максим, бери у тети Вики чемодан, и пойдемте уже, наконец! А то нас тут затолкают!

Ну да. Кто бы посмел тебя ослушаться, милая доченька. Так и пошли гуськом — впереди Максим с чемоданами, за ним Славка с прилипшей к ее локтю счастливой Викой, и она чуть поодаль, на полшага от них, как неприкаянная бедная родственница. Славка оглянулась, спросила взглядом — чего отстаешь, мол? Давай, давай…

Догнала. Тоже хотела было прилипнуть к Славкиному локтю, но… Вдруг увидела, как обменялись быстрыми взглядами подруга и дочь. Будто Славка спросила Вику — ну что, как все прошло? А Вика чуть шевельнула бровями, изобразив на лице бесконечную грусть — да как, мол, Славочка, сама понимаешь… Тяжело прошло. С твоей матерью вообще тяжело, не мне тебе объяснять!

Ее будто под дых ударил этот секундный диалог взглядами. Надо же, как они понимают друг друга, и слов произносить не надо. А она, выходит, в этой гармонии лишний предмет? Никчемный, тяжелый. Фу, как противно. И стыдно за саму себя. Исчезнуть хочется, провалиться сквозь землю.

А Вика, наоборот, после молчаливо секундного диалога будто встряхнулась. Подняла подбородок вверх, поджала губы, махнула едва заметно рукой — все, меня больше не касается! И без того намучилась! Теперь уж сами как-нибудь разбирайтесь со своей психованной матерью!

От аэропорта до города ехали молча. Было в этом совместном молчании что-то невыносимое, напряженное, как натянутая струна. И спина у Максима была напряженная, со взмокшей полоской, идущей от ворота рубашки вниз по позвоночнику. Бедный, бедный Максим… Вот уж кому не позавидуешь. Быть свидетелем назревающей семейной трагедии… Ведь есть трагедия-то, есть. Похоже, ни одной надежды не осталось, даже самой маленькой. Господи, да хоть бы кто-нибудь что-нибудь вякнул! Можно ведь — про погоду… Какая здесь была, какая в Испании… И Вика тоже молчит. Смотрит в окно и молчит. И лицо у нее отстраненное, почти счастливое.

Хотя наверняка это молчание никого не беспокоит. Только она одна мучается, горше всех переживает общую неловкую паузу. И всегда первая стремится выйти из нее, найти лазейку. Всем наплевать по большому счету, а ей страшно некомфортно. Да что там, некомфортно! Если бы только — некомфортно… Такая паника изнутри поднимается суетливо болезненная!

— Как у мамы здоровье, Максим?

А что делать, не выдержала-таки, разорвала вопросом неловкое молчание. Голос получился жидкий, дребезжащий какой-то. И равнодушный по большому счету.

— Да ничего, Марь Сергевна, спасибо! — с готовностью откликнулся Максим. Видимо, ему тоже хреновато жилось в такой паузе.

— А у папы как? Ты говорил, у него на работе сокращение намечалось?

— Да не, все обошлось, Марь Сергевна. Работает.

— Ну, слава богу…

— Ага. А вы-то как отдохнули?

— Да тоже, в общем… Нормально, Максим…

Лучше бы не спрашивал. Хорошо, что свернули на Викину улицу, еще пару домов проехать, и въезд во двор.

Вика открыла дверь машины, резво выскочила на свободу. Пока Максим копошился, сама выхватила из багажника чемодан, послала воздушный поцелуй Славке. А на нее даже не посмотрела. Обиделась, наверное. Гремя колесиками по асфальту, покатила чемодан к подъезду, отмахиваясь от Максима, который без толку порывался проявить себя джентльменом.

— Ну, ты даешь! — накинулась на бедного парня Славка, когда он снова сел за руль.

— А я-то что, Слав? Ты же видишь, я предлагал помочь, а она — сама, сама! Я ж не могу с ней драться!

— Да не надо ни с кем драться! Надо просто не суетиться со своей помощью! Всегда можно подать себя спокойно, без суеты!