Мат - Юрий Алкин Страница 6

— Что я у вас не видел? Пьяных придурков разнимать?

— Зачем пьяных? Сам знаешь — и без всякого буза бывает. Тогда интереснее только. Вчера вон трое из-за девки толкаться стали. Девка — первый класс, — Дэн причмокнул и мечтательно возвел глаза.

— Да вам же их трогать нельзя.

— Но смотреть-то можно.

Алекс улыбнулся: Дэн был как всегда непосредственен.

— Она с хахалем пришла. Танцевали себе, жались — все как надо. А там два бобра. Серьезные такие, почти как ты. Я их сразу приметил — такие только за тем и ходят. То да се… Звать стали, один руки вроде как распустил. А хахаль тоже не дурак — в кармане не одни спички носит. Как пошло…

— Ну а ты?

— А че я? Подошел, понимаешь, взял, — Дэн вытянул перед собой бугристую ладонь с растопыренными пальцами и резко сжал огромный кулак. — Хахаль-то сразу усек, в чем дело. Ничего, нормальный парень оказался. А бобры того, тормознули. Ну а мне что? Мне того и надо. Короче, ребята когда набежали, их уже только выносить можно было.

— Здорово, — серьезно сказал Алекс.

— А то. Вот так у нас. А ты ж у себя там киснешь, небось.

— Да нет, ничего пока.

— Так зачем антураж весь? — Дэн любил щегольнуть красивым словом.

— Во-первых, приятно. Чтоб не киснуть. А во-вторых, — Алекс усмехнулся, — помогает.

— Да чем оно тебе помочь может? Вы ж там треплетесь с утра до вечера.

— А это не важно, чем заниматься.

— Как не важно?

— А так. Вот ты, например, у своих ребят вроде тоже как начальник?

— Ну?

— Уважают они тебя?

— А то. Попробовали б не уважать.

— А если бы ты в два раза меньше был?

— Скажешь тоже, — хохотнул Дэн. — А как бы я работать мог?

— Ну, скажем, карате, айкидо там всякое. Спец был бы, короче.

Дэн почесал подбородок.

— А, ну это тоже неплохо. Только очень хорошо уметь надо. А то как припечатают вместе со стойкой и блоком — и киякнуть не успеешь. Но если умеешь, можно. Рэнди вон у меня — что надо парень. А мне до плеча.

— Значит, можно меньше быть и все равно у вас работать?

— Можно, ясно дело.

— Так вот если бы ты был как твой Рэнди, крутой, но поменьше, хорошо было бы?

— Что ж хорошего? Лучше чтоб сразу видели. Тогда и до дела не всегда доходит.

— И ребята уважают?

— А то.

— А кого больше уважают, Рэнди или тебя?

— Меня, конечно. Я ж главный. Да Рэнди и похлипче будет.

— А делать может не меньше.

— Да какая разница, что он может? Вида у него такого нет.

— Антуража не хватает?

— Рубишь.

— Видишь? Хорошо начальнику антураж иметь?

— Да что видишь-то? У меня ж работа такая.

Алекс улыбнулся.

— Ладно, не важно. Пойдем, приседать пора.

Они неторопливо направились в другой конец зала. Даже в этом помещении, полном рельефных мышц, на них оглядывались.

— Подходи к нам в четверг, — сказал Дэн, пока они нагружали штангу. — Сто лет уже не заглядывал.

Алекс покачал головой.

— Не могу. На курс уезжаю.

— Какой курс?

— Да так… начальствовать учить будут.

— А тебе оно надо?

— Не особо. Но поехать стоит. Большие люди послали.

Дэн понимающе кивнул.

Джоан

В долгожданной тишине кабинета Джоан позволила себе на минуту расслабиться. День выдался тяжелый. Да еще это увольнение под конец. Стюарт, конечно, еще зелен для таких дел. Перед ним сидит двухметровый детина с каменной челюстью, которому уже сто раз говорили, что надо работать, а не бездельничать. Сидит и прямым текстом сообщает, что никуда уходить не собирается, так как его, видите ли, заранее не информировали. Это притом, что ничем, кроме своего роста, баса и нахальства, он это заявление подкрепить не может. И рохля Стюарт вместо того, чтобы завершить разговор и указать нахалу на дверь, начинает что-то мямлить, ссылаться на неудовлетворительные результаты, едва ли не просить прощения и вообще вести себя, словно нашкодивший пятиклассник. И приходится брать все в свои руки, отбрасывать в сторону сочувствующую мину и устраивать этому двухметровому халтурщику нагоняй.

Впрочем, чего уж там — именно на случай такой ситуации и надо было там сидеть. Со Стюарта много не спросишь — в начальниках без году неделя, пухнет от гордости и шарахается из одной крайности в другую. То он на подчиненных шумит, как паровоз, то он к ним подлизывается. Учиться ему еще и учиться. Ничего, уволит еще парочку и привыкнет. А может, и нет — мягок он слишком. Ладно, там посмотрим. В крайнем случае, через год станет одним начальником меньше.

А детина-то разинул рот, когда услышал, как с ним разговаривают. Он к такому обращению не привык. И тем более, от нее ничего подобного не ожидал — до этого ведь только иногда в коридорах виделись. А там она всегда милая, приветливая и совершенно безобидная. Настолько милая, что они все ее в своих курилках иначе, чем «наша Барби», не именуют. И шушукаются при этом, конечно, не только о голубых глазах. Поэтому, когда взгляд такой Барби вдруг становится холодным и твердым, а с милых губок слетает замечание, что думать надо было раньше, это производит определенный эффект.

Детина все-таки хоть и дурак, а понял, что теперь уже лучше не спорить, быстро тон сменил на уважительный и начал говорить о детях, которых кормить надо. Да что тон — через две минуты он уже оправдывался и просил Стюарта (нашел, к кому взывать!) изменить решение. Дурень, он даже не понимает, кто его уволил. А когда в конце она решила снова подпустить немного сочувствия и участливо побеседовала с ним о семье, он вообще растаял и смотрел на нее, как на союзника. Правильно — врагов надо всегда выбирать самой. Пусть в детининой памяти плохим останется его рохля-начальник. О ней же он будет теперь вспоминать с восхищенным уважением.

А потом после прощаний был момент, когда он и Стюарт вдвоем стояли и смотрели ей вслед. О чем они в этот момент беседовали — и беседовали ли вообще, — это неизвестно, а вот то, что смотрели, как два барана, — это точно. Все они одинаковые. Что недалекие подчиненные, что увольняющие их начальники. Мужики они и есть мужики…

Да, день был не из легких. Но зато была случайная встреча в коридоре с Рэндаллом. Самим Рэндаллом. И сам Рэндалл ушел очарованный ее познаниями в бизнесе. Или ее улыбкой. Или и тем и другим. Или только улыбкой. А разве важно, чем именно? Главное, что он ушел очарованный.

Джоан оценивающе обвела взглядом стены. Почти пять лет заняло у нее восхождение к этому кабинету. К этой должности. К этому кусочку власти. Почти пять лет. Меньше, чем у многих. Больше, чем у некоторых. И впереди еще так много ступенек. Вершина корпоративной лестницы скрывается в облаках, даже если смотреть с высоты этого кабинета. Оттуда, из-за облаков, конечно, доносятся иногда раскаты грома, в просветах мелькают важные лица, иногда даже оказывается, что о ней там слышали. Это уже не тот плотный непроницаемый облачный покров, который виден тысячам людей, работающим в самом низу. Но все же эта заоблачная жизнь пока недосягаема. Так что расслабляться нельзя. Нельзя.