С первой леди так не поступают - Кристофер Бакли Страница 6

Президент Гарольд Фаркли читал колонку Бэньона в бессильной ярости второразрядного ума и пылкой надежде на то, что выраженное в ней мнение так и останется мнением меньшинства. Пока всё шло хорошо. Его личная социологическая служба, проводившая опрос общественного мнения, подтвердила вывод, сделанный средствами массовой информации: большинство американцев считают Бет виновной.

Первая леди с самого начала принялась спорить по любому поводу. Едва переступив порог Белого дома, она недвусмысленно дала понять, что не собирается «целыми днями изучать меню». Это как небо от земли отличалось от поведения Хиллари Клинтон, которая довольствовалась тем, что заботилась о муже и время от времени устраивала чаепитие для жен конгрессменов.

Заявление Бет о том, что она будет самостоятельной первой леди, было встречено ропотом и ворчанием: «А ее-то кто избирал?» Она присутствовала на заседаниях кабинета, где не только бесстрашно высказывала свою точку зрения, но подчас и делала замечания министру обороны или торговли по тому или иному вопросу.

Через несколько месяцев после начала работы макманновской администрации в газете «Вашингтон пост» появилось сообщение о том, что президентская чета якобы замешана в «инциденте с толканием». Представитель Белого дома опроверг это сообщение, назвав его «сущим вздором». Несколько недель спустя президент появился на приеме в Розарии с повязкой на носу. Представитель заявил, что президент поранился, «ударившись о дверь». Весь Вашингтон шепотом заговорил о том, что скорее это дверь ударилась о президента. За два с половиной года макманновского президентства представитель Белого дома в общей сложности семь раз опровергал сообщения об инцидентах — с возмущением, колебавшимся между выражениями «чистейшая ложь» и «мне нечего добавить по этому поводу».

Поэтому в то утро, когда страна, проснувшись, узнала, что ее лидер внезапно скончался в своей спальне в обществе первой леди, народ уже к полудню сопоставил факты. Даже сторонникам первой леди было трудно что-либо сказать в ее оправдание. Не помогло Бет и то, что одна из самых верных ее союзниц, глава Национальной организации в поддержку женщин, выступая в тот день по телевидению в ее защиту, заявила: «Если она и прибегла к насилию, я уверена, что оно было спровоцировано». Большое спасибо!

Три дня спустя, когда был проведен первый опрос общественного мнения, по телевидению передали срочное сообщение о том, что семьдесят процентов американцев считают Бет «причастной» к смерти президента.

Это стало лишь слабым утешением для Гарольда Фаркли. Он был полон решимости — на свой скромный, вторичный лад — сделать всё возможное, чтобы войти в историю как человек, косвенным образом извлекший выгоду из убийства, а не просто из мокрого пола в ванной. Ночами он лежал не смыкая глаз и мучился, представляя себе, как через сто лет учителя начальной школы будут спрашивать у детей: «Ну, так какой же вице-президент стал президентом благодаря куску мыла?»

И еще одно: Гарольд Фаркли терпеть не мог Бет Макманн. В человеке второразрядного темперамента она умудрилась пробудить поистине первоклассное страстное чувство. Он ее ненавидел.

В ходе предвыборной борьбы между ним и губернатором Макманном за выдвижение кандидатом в президенты наступил момент, когда казалось, будто Гарольд Фаркли вот-вот сумеет разорвать путы заурядности, так долго мешавшие ему воспарить в своих устремлениях и занять первое место. Он лидировал, хотя и с минимальным отрывом. Его консультанты советовали: Не сдавайтесь сэр! Смелее! Ни перед чем не останавливайтесь! Сделайте все, что нужно, и вы наконец-то станете великим человеком!

Почувствовав вкус победы, напомнивший ему тающую во рту карамельку в шоколаде, Гарольд Фаркли уступил настойчивым уговорам своих тренеров. А вот, сказали они, и ахиллесова пята Макманна: его нахальная жена. Проведенный ими опрос показал, что если те мужчины, избиратели Макманна, которые относятся к ней настороженно, переметнутся на сторону Фаркли, их голосов будет как раз достаточно, чтобы обеспечить ему необходимый перевес. Поэтому Гарольд Фаркли, набравшись храбрости, но позабыв о благоразумии, переступил незримую черту и… подверг критике жену соперника.

— Это не он меня беспокоит, — заявил Фаркли в ходе своего незабываемого и грамматически корявого рокового выступления перед рабочими автозавода в Мичигане. — Это она. Думаю, американский народ имеет право знать, если президент будет под башмаком у бабы.

Не прошло и двух часов, как феминистки, футболистки и даже еще, к счастью, не добившиеся освобождения домохозяйки потребовали, чтобы Гарольд Фаркли снял свою кандидатуру. Не трожь чужую жену! Это антиамериканский поступок!

И тут кармическая парабола Гарольда Фаркли, соблазнительно изогнувшаяся по направлению к стратосфере величия, повернула обратно и круто спустилась с небес на грешную землю. Лишь резко пойдя на попятный и дав в последнюю минуту добро на массированный подкуп прессы, он все-таки сумел сохранить свой второстепенный статус. На съезде партии Бет одобрила включение Фаркли в список кандидатов только после того, как советники мужа убедили ее, что этого требует неумолимая логика подсчета голосов. Для победы в ноябре им понадобятся те пятьдесят четыре голоса, которые отдали за Гарольда Фаркли члены коллегии выборщиков. В любом случае, сказали советники, этот поступок сочтут великодушным. А американские избиратели любят великодушие, какой бы смысл в это слово ни вкладывался. Вплоть до окончания выборов Бет была просто воплощением великодушия. А потом взяла острый нож и отрезала Гарольду Фаркли яйца.

Она постоянно пыталась от него избавиться. А когда это не представлялось возможным, отправляла его куда-нибудь поближе к кухне. Во время официальных обедов Гарольд вынужден был сидеть рядом с не знающей английского женой министра финансов, сопровождавшего главу иностранного государства. «Как вы проводите время в Вашингтоне?» После бесконечно долгого перевода следовал ответ: «Она говорить, летом в Вашингтон очень жарко». Гарольда то и дело посылали за границу в качестве представителя Соединенных Штатов на похоронах иностранных сановников — порой даже раньше, чем те успевали умереть. Его назначали членом комиссий по «повышению изобретательности руководства». В Вашингтоне и окрестностях он стал известен как вице-президент Как-его-там. И в самом деле, рейтинг популярности его имени упал ниже двадцати трех процентов. Большинство американцев знали фамилию премьер-министра Канады, но понятия не имели, как зовут их собственного вице-президента. В центральных газетах опять стали появляться редакционные статьи, в которых задавался вопрос, так ли уж необходим стране этот пост. За полтора года до следующих выборов почти ни у кого не осталось сомнений в том, что Гарольда бесцеремонно вышвырнут за борт, чтобы освободить пост вице-президента для нового кандидата. А на капитанском мостике стояла именно Бет.

И вдруг — это.

Боги, которые так долго смеялись Гарольду в лицо, неожиданно за него заступились. Ему дали, преподнесли на блюдечке, шанс добиться того, чего в глубине души жаждет каждый политик: отмщения.

Но действовать следовало умело. Катастрофические последствия нападок на Бет послужили Гарольду Фаркли хорошим уроком. На сей раз он будет хитрее.