Черная книга - Орхан Памук Страница 6
Черная книга - Орхан Памук читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Он должен лежать там, в глубине вновь образовавшейся лощины, ранее называемой «Босфором», где можно наткнуться на башмаки семисотлетней давности, ставшие жилищем для раков, на сапог, на верблюжьи кости, бутылки с запечатанными в них письмами, адресованными неизвестным возлюбленным; или там, позади холмов, заросших губками и лесами из мидий, среди которых сверкают алмазы, серьги, крышки от газировки и золотые браслеты; он может покоиться в песке, неподалеку от лаборатории по производству героина, оборудованной на скорую руку в остове сгнившей баржи, там, где устрицы обильно орошены кровью коней и ишаков, зарезанных подпольными изготовителями колбас.
Разыскивая машину в безмолвии этой тьмы, пропитанной трупным запахом, прислушиваясь к сигналам автомобилей, проносящихся вдали по асфальтированной дороге, которая называлась прежде приморской, а теперь больше походит на горную, я увижу скрюченные кости дворцовых заговорщиков, все еще лежащих в мешках, в которых они задохнулись, и скелеты православных священников, вцепившихся в свои кресты и жезлы. Потом мне попадется затонувшая английская подлодка: она должна была торпедировать пароход «Гюльджемаль», перевозивший солдат с набережной Топхане в Чанаккале (Порт в проливе Дарданеллы), но винт ее запутался в рыбачьих сетях, а нос ударился в скалу, поросшую водорослями; глядя на голубоватый дымок, поднимающийся из перископа, я пойму, что теперь он используется как печная труба, что скелеты англичан с открытыми от недостатка кислорода ртами выброшены из лодки, а наши соотечественники, сидя в обитом бархатом кресле капитана, пьют из чашек китайского фарфора чай, освоившись со своим новым убежищем, изготовленным в мастерских Ливерпуля. В темноте, подальше, валяется ржавый якорь броненосца из эскадры кайзера Вильгельма. Мне подмигнет перламутровый экран. Я наткнусь на остатки разграбленной генуэзской казны, короткоствольную пушку с забитым грязью жерлом, облепленные мидиями изображения некоторых исчезнувших государств и народов, стоящую вертикально латунную люстру с разбитыми лампочками. Шагая по глине и камням, постепенно опускаясь все ниже, я увижу скелеты прикованных к веслам рабов, уставившихся на звезды. Ожерелье, застрявшее в водорослях. Возможно, я не обращу внимания на очки и зонтики, но несколько мгновений буду внимательно и боязливо смотреть на рыцарей-крестоносцев, восседающих с оружием и в доспехах на скелетах все еще упрямо стоящих на ногах коней. И тогда я с ужасом пойму, что скелеты крестоносцев с оружием и в полной экипировке, заросшей ракушками, ждали черный «кадиллак», который теперь стоит рядом с ними.
Медленно, с опаской, словно прося разрешения у охранников-крестоносцев, я подойду к черному «кадиллаку», освещаемому мерцающим, неясным, неизвестно откуда идущим светом. Я попытаюсь открыть дверцы «кадиллака», но машина, облепленная мидиями и морскими водорослями, не подчинится мне; зеленоватые окна также окажутся заклиненными. Тогда, вынув из кармана шариковую ручку, я попытаюсь расчистить ею слой водорослей фисташкового цвета на одном из окон.
В полночь я зажгу спичку в этой пугающей, волшебной тьме и — в металлическом отсвете красивых, все еще сверкающих, как броня крестоносца, руля, никелированного счетчика и корпуса часов — увижу, как сидящие на переднем сиденье бандит и его возлюбленная целуются, обнимают друг друга тонкими, в браслетах руками, пальцы которых унизаны кольцами. Не только челюсти, сами их черепа будут слиты в нескончаемом поцелуе.
И тогда, не зажигая больше спичек, глядя на огни города, я подумаю, что это лучший способ встретить смерть в момент катастрофы; я с горечью крикну далекой любимой: дорогая моя, милая, печальная моя, страшный миг настал, приди ко мне, где бы ты ни была: в прокуренном кабинете, на кухне, пропахшей луком, в голубой неубранной спальне — пора, приди ко мне; вот он, предсмертный миг, так давай же крепко обнимем друг друга в тихой полутемной комнате с задернутыми занавесками, чтобы забыть о приближении страшной катастрофы.
Мой дед называл их «семья».
Рильке
Утром того дня, когда жена ушла от него, Галип, с прочитанной газетой под мышкой, поднимался по лестнице на холм Бабыали (Квартал в центре Стамбула, где расположена резиденция губернатора) к своей конторе; он думал о зеленой шариковой ручке, утонувшей в Босфоре во время одной из прогулок на лодке, которую устроили им родители много лет назад, когда они с Рюйей болели свинкой. Вечером он обнаружит, что прощальное письмо Рюйи написано точно такой же зеленой шариковой ручкой, как и та, что он потерял в детстве. Ту ручку двадцать четыре года назад Галипу на неделю дал Джеляль, увидев, как она ему понравилась. Узнав о том, что она потерялась, Джеляль спросил, в каком месте Галип обронил ручку, и, выслушав ответ, сказал: «Потерянной ее считать нельзя, потому что мы знаем, где она упала в пролив». Войдя в контору, Галип снова внимательно перечитал «Когда отступили воды Босфора» и удивился, что Джеляль расчищал фисташковые водоросли на окне «кадиллака» не той самой зеленой шариковой ручкой, а какой-то другой.
Галип слышал от Джеляля, что после отъезда дяди Мелиха в Париж и возвращения через год Васыфа, прижимающего к груди аквариум, Отец и Дедушка отправились в адвокатскую контору дяди Мелиха на Бабыали, погрузили в повозку его вещи, папки с делами, перевезли все это в Нишанташи и разместили на чердачном этаже своего дома. Позднее, когда дядя Мелих, вернувшийся из Магриба с красивой женой и дочерью Рюйей, потерпел крах в бизнесе (торговле сушеным инжиром), которым он занялся вместе с тестем в Измире, он не стал для поправки семейных дел возвращаться к аптекам и кондитерским, а решил возобновить адвокатскую практику и перевез эти вещи в новую контору, полагая, что своей солидностью они произведут хорошее впечатление на клиентов. Много лет спустя, вспоминая прошлое — как всегда с насмешкой, — Джеляль рассказал Галипу и Рюйе: была вызвана целая бригада грузчиков, специализирующихся на аккуратной перевозке вещей, таких, как холодильники или фортепиано, и оказалось, что один из грузчиков двадцать два года назад таскал эти вещи на чердак; годы только поубавили волос на его голове.
А еще через двадцать один год, после того как этому грузчику Васыф, смотревший на него во все глаза, подал стакан воды, контора и все старые вещи перешли к Галипу: это произошло, по мнению отца Галипа, потому, что дядя Мелих боролся не столько с противниками своих клиентов, сколько с самими клиентами; мать Галипа считала, что Мелих переутомился, сошел с ума и стал путать законы, судебные протоколы и своды юридических актов с ресторанными меню и расписаниями пароходов; Рюйя же утверждала, что ее дорогой родитель уже тогда предвидел, какие отношения сложатся между его дочерью и племянником, и потому согласился передать свой офис Галипу, который тогда был не зятем, а всего лишь племянником. Портреты лысых западных юристов, столь знаменитых, сколь и быстро забытых, полувековой давности фотографии преподавателей юридической школы в фесках, документы истцов и ответчиков, судьи которых давно умерли, — вот что было в этой конторе, где одно время вечерами работал Джеляль, а по утрам мать Джеляля копировала выкройки одежды; да еще в углу — массивный черный телефон, бывший скорее тяжелым, громоздким и нескладным орудием борьбы, чем средством связи,
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии