Проклятие Янтарной комнаты - Стив Берри Страница 6

Атланта, Джорджия

Вторник, 6 мая, 17.45

Петр Борисов подкатил к крыльцу своего дома и припарковал «олдсмобиль». В свои восемьдесят один он был рад, что еще может водить. Его зрение было удивительно хорошим, а координация, хотя и немного замедленная, достаточно адекватной для продления его водительских прав. Он старался не ездить сам много или далеко. В продуктовый магазин, иногда в торговый центр и по крайней мере дважды в неделю к Рейчел. Сегодня он отважился только на четыре мили до станции «Марта», где сел на поезд, идущий в центр города, чтобы попасть в суд на слушание об изменении имени.

Он поселился в северо-восточном округе Фултон почти сорок лет назад, задолго до того, как начался бум строительства к северу от Атланты. Когда-то поросшие лесом холмы из красной глины, которые простирались до окрестностей реки Чаттахучи, теперь были застроены коммерческой недвижимостью, фешенебельными жилыми кварталами, многоквартирными домами и дорогами. Миллионы людей жили и работали рядом, Атланта тем временем приобрела статус столицы штата и города, принимающего Олимпийские игры.

Петр вышел на улицу и проверил почтовый ящик на обочине. Вечер был необычно теплым для мая. Установившаяся несколько дней назад погода хорошо подходила для его страдающих артритом суставов, которые, казалось, постоянно чувствовали приближение осени и ненавистного ветра. Он пошел обратно к дому и заметил, что деревянные карнизы нуждались в покраске.

Двадцать четыре года назад он продал излишки своей земли и получил достаточно, чтобы заплатить наличными за новый дом. Этот район был тогда одной из новостроек, а сейчас улица превратилась в укромный уголок под сенью двадцатипятилетних деревьев. Его любимая Майя умерла через два года после того, как закончилась постройка дома. Рак унес ее быстро, слишком быстро. У них почти не было времени, чтобы попрощаться. Рейчел было четырнадцать, она была мужественна. Ему было пятьдесят семь, и он был напуган до смерти. Но Рейчел всегда была рядом. Ему повезло, что у него такая хорошая дочь. Его единственный ребенок.

Он с трудом вошел в дом. Не прошло и нескольких минут, как задняя дверь распахнулась и в кухню ворвались двое его внуков. Они никогда не стучали, а он никогда не запирал дверь. Бренту было семь, Марле шесть. Они обняли его. За ними вошла Рейчел.

— Дедушка, дедушка, где Люси? — спросила Марла.

— Спит в своей конуре. Где же еще? — Дворняжка пришла к нему во двор четыре года назад, да так и осталась.

Дети помчались к парадному входу.

Рейчел открыла холодильник и нашла кувшин чая со льдом.

— Ты немного растрогался в суде.

— Я знаю, что наболтал лишнего. Но я думал о своем отце. Жаль, что ты не знала его. Он каждый день работал в поле. Был верноподданным русского царя. Верным до конца. Ненавидел коммунистов. — Петр помолчал. — Я подумал о том, что у меня нет даже его фотографии.

— Но ты вернул себе его фамилию.

— И я благодарю тебя за это, моя дорогая. Ты узнала, где был Пол?

— Моя секретарь проверила. Он застрял в суде по делу о завещании и не смог прийти.

— Как у него дела?

Она отпила чаю.

— Нормально, я думаю.

Он изучающе посмотрел на дочь. Она была так похожа на свою мать. Жемчужно-белая кожа, красивые каштановые волосы, внимательные карие глаза создавали располагающий образ современной деловой женщины. И умной. Возможно, даже слишком умной.

— Как ты? — спросил он.

— Справляюсь. Как всегда.

— Ты уверена, дочка?

Он стал замечать перемены недавно. Она, казалось, плыла по течению, стала чуть более рассеянной и хрупкой. Появилась нерешительность по отношению к жизни, которая его беспокоила.

— Не волнуйся обо мне, папа. Со мной все будет в порядке.

— Все еще нет претендентов? — Петр знал, что у нее не было мужчин все эти три года после развода.

— Как будто у меня есть время. Я только работаю и пасу тех двоих за дверью. Не говоря уж о тебе.

Он должен был сказать это:

— Я беспокоюсь за тебя.

— Не надо, папа.

Но она смотрела в сторону. Возможно, она не была так уверена в себе, как прежде.

— Плохо стариться в одиночестве.

Рейчел, казалось, не поняла намека.

— Ты не одинок.

— Я говорю не о себе, и ты знаешь это.

Она подвинулась к раковине и сполоснула стакан. Петр решил не давить на нее и включил телевизор. Телевизор был настроен на канал Си-эн-эн, повторяли утренний выпуск новостей. Он приглушил звук и почувствовал, что обязан сказать это:

— Развод — это неправильно.

Рейчел бросила на него один из своих коронных ледяных взглядов:

— Будешь читать мне лекцию?

— Умерь свою гордость. Попробуй начать сначала.

— Пол не хочет этого.

Они пристально смотрели друг на друга.

— Вы оба слишком горды. Подумайте о моих внуках.

— Я как раз о них и думала, когда разводилась. Мы только и делали, что ссорились. Ты знаешь это.

Старик покачал головой:

— Упрямая, как твоя мать.

Или как он сам? Трудно сказать.

Рейчел вытерла руки кухонным полотенцем.

— Пол приедет около семи, чтобы забрать детей. Он привезет их домой.

— Куда ты направляешься?

— Собирать деньги для предвыборной кампании. Это будет трудное лето, и меня это вовсе не радует.

Он посмотрел на экран телевизора и увидел цепи гор, крутые склоны и скалы. Вид был очень знакомый. Подпись слева внизу экрана была — Штодт, Германия. Он прибавил звук.

— …подрядчик миллионного контракта Вейленд Маккой считает, что эта местность в Центральной Германии может и по сей день скрывать нацистские сокровища. Его экспедиция начинается на следующей неделе в горах Гарц, которые находятся в бывшей Восточной Германии. Эти территории только недавно стали доступны благодаря падению коммунистического строя и объединению Западной и Восточной Германии.

Изображение переключилось на вид пещер на лесных склонах.