Актер. Часть 3, 4 - Юлия Кова Страница 6

 — Привет.

 — Добрый день.

 — Вадим, где объект?

 Объектом значился Алекс. А Лиза, как подозреваемая, была на их сленге ведомой.

 — В настоящую минуту вместе с девушкой находится в аэропорту Гавела и регистрируется на рейс, вылетающий в Санкт-Петербург.

 — С какой... девушкой? — моргнул Исаев и выпрямился в кресле.

 — С Элисон Грейсон. А что, есть проблемы?

 Андрей на секунду прикрыл глаза.

 «Проблемы? Ага, есть. И еще какие!»

 — Кстати, ты в курсе, — броневиком врезался в его мысли Вадим, — что у объекта отношения с этой девушкой?

 — Мм, я в курсе, что у объекта отношения с этой де... — на автомате начал Исаев, и тут до него дошел смысл вопроса. — Какие еще отношения?!

 — Ну, — замялся Вадим, — я бы сказал, что тесные.

 — Насколько тесные? Они в песочнице вместе, что ли, играют? Не любовные же?

 — Ну, вообще-то, так точнее. Да, любовные.

 «Ах ты, господи...»

 — И как давно? — потерянным голосом поинтересовался Андрей, в понимании которого ситуация час от часу становилась лишь хуже.

 «И что теперь делать-то? Давай, быстро соображай. Что, снимать Алекса и лже-Элисон с рейса? Но будет скандал. К тому же, в аэропорту всегда много людей. И bro точно в это полезет, он не даст так просто забрать ее у него и... Да к черту! Зачем ты себя-то обманываешь?! Bro не будет стоять в сторонке и, как малахольный, визжать: «Помогите! Полиция!» Это он с виду у нас милый эльф. А на деле это тренированный спортивный чувак, причем, без особых комплексов. И он полезет ее защищать, и в аэропорту будет драка. И вот этого он мне уже не простит. А с другой стороны...»

 — Что «как давно»? — между тем не понял Вадим.

 — Связь у них как давно?! — рявкнул Исаев.

 — Со вчерашнего дня. Она, как я выяснил, вчера сняла номер в гостинице. Он остался у нее ночевать, а утром ...

 «Все, bro, я тебя поздравляю. Я не знаю, как ты умудрился с ней переспать и знаешь ли ты, что это Лиза. Но если сюда добавить «радость» Домбровского от этого известия, то тебе светит уже не СИЗО, а форменная крышка».

 — ... утром они вместе пошли в кафе, потом он ей цветы купил, и она поехала к нему домой, откуда они вместе отправились в аэропорт. Кстати, у них даже сумка одна на двоих... Андрей!

 — А?

 «Давай, убивай меня до конца, чтобы я больше не мучился».

 — Посадку на их рейс объявили. Так мне останавливать их или нет? Но если что, мы с коллегами билеты на тот же рейс уже взяли.

 — Понятно. Не надо их останавливать... — («Дам им день, может, два, пока сам во всем окончательно не разберусь.») — Приедете в Питере, поставьте в их номер в гостинице видеокамеру. И вообще, глаз с них там не спускайте.

 — Не понял. Ты что, хочешь, чтобы я за их ночными сеансами любви наблюдал? Слушай, тут давай уже без меня, потому что я...

 «Ты придурок?!!»

 — Мать твою! Вадим, я знать хочу, что к ним никто не ворвется, что им не навредят и что их никто не тронет! — пожалуй, впервые за многие годы взорвался Андрей и бросил трубку, не услышав, как при этих словах Вадим изумленно и обиженно фыркнул.

 Знаете, есть такое понятие: «Авторский блок»? По-другому это можно выразить так: «Писателю больше нечего сказать читателям». Так вот, сейчас у Исаева был как раз такой блок. Сказать ему было попросту нечего. Зато очень хотелось прийти в себя и еще больше — закурить. Что он и сделал: достал пачку, выбил щелчком сигарету, открыл окно и, собирая в голове распотрошенные мысли, уставился на оживленный в это время проспект.

 По тротуару шли люди

 По тротуару шли люди. Молодой парень, не допив, бросил под ноги банку с какой-то розовой слабоалкогольной гадостью. У входа в метро мялась бабулька, продавая тюльпаны с рук. А Исаев все гонял и гонял в голове вопрос: «За что мне все это?» Нет, он, конечно, хотел, чтобы у bro все было хорошо. Но не такими же средствами? А с другой стороны, может, он себя накрутил, и Элисон вовсе не Лиза?

 «Ладно, хватит ныть. Пора собирать доказательства. Если я их еще, конечно, найду». — Андрей ввинтил бычок в пепельницу и набрал Вовке.

 — Что, опять презентацию делать? — обреченно поинтересовался Петров.

 — Нет, другое делать будем. Зайдешь ко мне?

 Через минуту Вовка стоял на пороге.

 — Садись.

 «Хорошенькое начало», — подумал Петров. Между тем Исаев принялся ясно и недвусмысленно обрисовать ему ситуацию.

 — Это она? — Вовка посмотрел на портрет Лизы, к тому времени распечатанный Андреем на принтере.

 — Она. А, может, и не она. Вот поэтому ты сейчас следственный эксперимент проведешь.

 — А что сам?

 — А я, как лицо заинтересованное, могу начать подгонять услышанное к мной увиденному. А мне голые факты нужны.

 И вот здесь надо кое-что пояснить.

 При всей своей кажущейся легкомысленности Петров был в «Альфе» далеко не статистом. Во-первых, он очень быстро, практически сразу въезжал в любую самую сложную ситуацию. Вот и сейчас он задал Исаеву только один вопрос:

 — Фадеев в курсе?

 — Нет, но скоро будет.

 По сути это означало карт-бланш для Петрова («Вов, если шеф придет с этим к тебе, ты не подставляешься. Либо валишь все на меня, либо говоришь ему только то, что сам слышал, что знаешь»).

 Во-вторых, у Петрова был какой-то невероятный дар доставать из, казалось бы, самого безнадежного свидетеля максимально подробное описание подозреваемого. Происходило это примерно так:

 — Ну так как все-таки выглядел этот мужчина?

 — А я помню? — собеседник уныло пожимает плечами. — Я видел его неделю назад.

 — И он был афроамериканцем.

 — Да вы что? — смеется свидетель. — У него была обычная славянская внешность.

 — И лицо смуглое, как у южанина.

 — Да нет, говорю же, обычное. Белый он.

 — Альбинос?

 — Да нет, — свидетель морщится, — ну такой, знаете, бледный, словно он без солнца годами сидел.

 — И волосы у него русые?

 — Ну, наверное, — свидетель задумчиво чешет в затылке. — Слушайте, ну я честно не помню.

 — А может, он блондин, как и я? — Петров был светловолосым.

 — Нет, это точно. Они у него гораздо темней.

 — Как у вас?

 — Да нет. У меня, жена говорит, как раз нормальные русые волосы. А у того они с рыжиной.

 — То есть он ярко-рыжий, как морковка?

 — Да нет, скорей уж, как мой спаниель. У нас с женой кокер, — свидетель смущается, — коричнево-рыжий такой. Вот я и подумал тогда, что у того мужика волосы с ним цветом похожи.