От всего сердца - Вера Колочкова Страница 6

– Она тебе прабабушкой была, Даш… – тихо поправила дочь Варя.

– Да я знаю, мам! – грустно кивнула головой девочка. – Я знаю… Если бы прабабушка Таня не умерла, то мы бы так с ней и жили, в ее квартире… И она не позволила бы нас никуда выгнать… Ну зачем она умерла, мам? Зачем?

– Хороший вопрос: зачем… – хмыкнула Юлька, глядя куда-то в сторону. – Пожалуй, и ответа на него не придумаешь – зачем…

Конец ужина прошел в молчании. Даже маленький Мишка помалкивал, попивая теплое молоко из кружки. Наконец Юлька произнесла громко:

– Ну все, ребята! Мне пора уходить! И без того засиделась у вас дольше, чем рассчитывала! Теперь придется автобуса ждать, они вечером редко ходят… А, да, забыла совсем! Я там тебе продуктов купила, Варь… Увидишь в холодильнике… Не ахти какие продукты, но все равно – жратва. Перебиться можно.

– Спасибо, Юль… Спасибо тебе… Ты… ты очень добрый человек… Мой добрый человек… Самый добрый, самый хороший, – сложив на груди ладони, проговорила Варя. Хотела еще что-то сказать, но Юлька нетерпеливо перебила ее:

– Да ну, Варька! Чего это тебя вдруг разнесло? Сроду меж нами такого высокого слога не наблюдалось! Прям высокие, высокие отношения, ага! Прекрати, слышь?

– Но ты же действительно добрая, Юль… И батюшка мне сегодня в церкви сказал: у всякого есть рядом добрые люди… А ты мне как сестра, Юль, и даже лучше!

– Да отчего ж не сестра? Сестра и есть. Я ж тоже Иванова, как и ты была в девичестве! Мы с тобой сестры по одному несчастью, Варька… И все, и молчи, и не говори ничего больше! Вон почти до слез довела меня, зараза… А нам с тобой плакать никак нельзя! Еще чего не хватало – плакать! Слезы, они ж последние силы уносят, а нам эти силы еще ой как понадобятся, чтобы свое место под солнцем отвоевать! Правильно я говорю, Варьк?

– Правильно, Юльк…

– Ну все, и на том до свидания! – решительно поднялась из-за стола Юлька. – Иначе я вообще сегодня от вас не уйду, а мне сегодня в ночную смену в моем круглосуточном супермаркете выходить, и домой еще заскочить надо! Все, я ушла…

Они все высыпали в прихожую – провожать Юльку. Уже в дверях она вдруг обернулась, хлопнула себя по лбу, выдала поспешной скороговоркой:

– Варька, я ж про самое главное забыла тебе рассказать! Мне ж тот итальянец ответил на сайте знакомств! Помнишь, я тебе говорила, что написала ему?

– Помню, Юль… И что он ответил?

– Да ничего особенного, в общем… Но таки ответил же! Это главное!

– Значит, ты не оставила мысли выйти замуж за иностранца?

– Да с какого перепугу я бы ее оставила, Варь? Нет, не дождешься! Потому что среди наших козлов уж точно ничего путного не сыщешь! По крайней мере, добрых среди них точно нет!

– Ну как же нет? А мой Гриша?

– И где он теперь, твой Гриша? Я не спорю, конечно, муж у тебя хороший и добрый… Но зато и пострадал, бедолага. У нас на добрых да хороших все шишки падают, им за плохими и злыми все подбирать приходится. И отвечать за чужие грехи тоже им – в местах не столь отдаленных… А ты тут как хочешь живи – с двумя детьми да со сволотой-свекровью, которая тебя тут же за дверь выставила…

– Это бабушка Вика сволота-свекровь, что ли? – тихо спросила Даша, и Юлька глянула на нее с досадой:

– Опять уши греешь, да?

– Нет, я не грею… Я ж тут стою, я вас провожаю… Не могу же я уши заткнуть, теть Юль! Они и без того у меня теплые, вот потрогайте!

Юлька хохотнула коротко и виновато взглянула на Варю – прости, мол, подруга, что-то разговорилась не в меру при детях… И проговорила так же виновато:

– Ладно, потом все подробности про заморского жениха выложу… Все, я ушла… Пока, пока!

Варя закрыла за Юлькой дверь, отправилась на кухню, убрала со стола, сложила посуду в раковину. Подошла к окну, чтобы открыть форточку, да так и застыла на одном месте, вглядываясь в белесые от снега сумерки. Мысли в голове тоже были словно застывшими, неповоротливыми. Вспомнилось отчего-то, как дружили в детдоме втроем – она, Юлька и Данька… То есть дружба была промеж них, девчонок, а у Даньки с Юлькой была любовь. Самая настоящая. Такая, о которой в книгах пишут. Чтобы друг без друга – ни дня, ни секунды… Даже спать расходились по палатам за полночь, сидели в коридоре на подоконнике, обнявшись. Мечтали вслух. И сердились друг на друга, потому что мечты у них были слишком разные.

Данька мечтал после детдома отыскать свою мать. Юлька не понимала и сердилась – зачем?! Зачем ее искать, если она тебя еще в младенчестве бросила, променяла свое материнство на пристрастие к алкоголю? А Данька не мог объяснить зачем. Просто хотел найти мать – и все. Чтобы была… Пусть с любыми пристрастиями, но чтобы – была.

Юлька же для себя ничего такого не хотела. Какая еще мать, зачем она, эта мать? Она ведь свой выбор уже сделала, подбросив младенца на крыльцо детской больницы, ну так и пусть катится со своим выбором куда подальше! А она, Юлька, не пропадет. Она еще устроится в жизни так, что все ей завидовать будут. И те, которые при матерях выросли, тоже завидовать будут. Подумаешь – мать…

Но разногласия в этом щекотливом нюансе не мешали им любить друг друга. И строить планы… Вот выйдут из детдома, поженятся, истребуют положенные по закону сиротские квадратные метры – и заживут… Работу денежную найдут, по заграницам будут ездить…

Не суждено было сбыться ни мечтам, ни планам. Юлька считала: Данька виноват. А Данька вовсе так не считал, потому что он-то как раз исполнил свою мечту – нашел мать. Как и ожидалось, алкоголичку. Жила Данькина мать в этом же городе, на окраине, в однокомнатной клетушке-хрущевке, была больна – ноги совсем не ходили. Нашедшего ее Даньку встретила, как и полагается, слезной истерикой с обязательным буханьем на колени и душераздирающим воплем: прости меня, сы́ночка, прости… Это не я виноватая, это жизнь моя такая, сука подколодная… И не поднимай меня с колен, не надо, не встану! Всю жизнь о тебе думаю да плачу, сынок… Это ж я от горя такая несчастная да больная, а не от выпивки вовсе…

В общем, остался Данька у матери жить. Устроился на работу, в клетушке какой-никакой ремонт организовал, отогнал подальше всех друзей-собутыльников. Заботился о матери с такой преданной сыновней страстью, что соседи только диву давались – надо же… Тут от родных деток, на чистом сливочном масле вскормленных, подобного рвения не дождешься… Вот и озадачивайся теперь на тему воспитания да того самого пресловутого стакана воды и удивляйся подобной несправедливости!

А Юлька на Даньку обиделась вусмерть. Потому что не понимала, почему все так. Даже знакомиться с Данькиной матерью не пошла, фыркнула презрительно: на фига? Данька пытался ей что-то объяснить, но и сам не мог подобрать нужных слов – на фига…

Вот и вся любовь, получается. Были не разлей вода, мечтали всю жизнь вместе прожить. Наверное, у детдомовцев даже любовь бывает не такая, как у всех. То есть любовь любовью, а табачок все равно врозь. И мечты – врозь. Хотя Данька до сих пор Юльке звонит и говорит, что любит… А Юлька после этих звонков сама не своя ходит. Злится. От злости даже решила замуж за обеспеченного иностранца выскочить, чтобы сразу – и в дамки. Мол, возись, Данечка, в своем дерьме сколько хочешь, а у меня будет другая жизнь! Красивая, обеспеченная, и все в ней будет, как мы мечтали! Будет, но не с тобой…