Каникулы в Санкт-Петербурге - Татьяна Богатырева Страница 6

Полли 00:15

Привет, Андрей! Я была очень рада с тобой познакомиться. Мой друг написал мне, что с ним все в порядке. Но он не сможет составить мне завтра компанию, и если твое предложение еще в силе и ты свободен, пойдем гулять утром? Мой номер ***.

Полина.

…Максим не спал всю ночь. Никакого оправдания лучше несуществующей командировки он не придумал, а сил объяснить Полине, что он случайно представился ей другим человеком, у него не было.

Навернув на нервной почве две тарелки холодных макарон с сыром, Максим собирался посмотреть какой-нибудь захватывающий, желательно вышедший уже целым сезоном сериал – и еще желательно, чтобы в нем ни под каким углом не затрагивались темы дружбы, обмана и ответственности перед домашними животными, – как на почту пришло письмо от Полины.

В целях конспирации он дал ей адрес электронной почты вместо телефона, а также удалил почти все фотографии из социальных сетей.

Пришлось срочно искать круглосуточный магазин сотовой связи и покупать сим-карту, ведь если бы он сказал, что не пользуется телефоном, это было бы уже совсем странно и подозрительно. И еще более подозрительно, да и просто невежливо, было бы написать Полине, что он никуда с ней завтра не пойдет, потому что на самом деле он все-таки и есть тот самый Максим.

Потом пришлось в срочном порядке заводить новые страницы, судорожно вспоминать пароли к почте, потому что к одному номеру телефона два разных профиля не прикрепить, а воспользоваться новой симкой он тут же на нервной почве забыл.

Максим сделал бутерброды с остатками сыра, съел их. Затем решил превратить все это глупое недоразумение в шутку. Он прямо представил себе эту картину: идут они завтра с Полиной, ходят-бродят по центру, и он рассказывает ей о каком-нибудь ужасно смешном историческом подлоге. Например, царь пошел в народ, притворившись этим самым народом. Напялил дырявые башмаки и порванную рубаху и давай себе странствовать по городу, спрашивать у простых крестьян и рабочих, нравится ли им его правление. А на самом деле он сам и есть царь.

Полина станет смеяться и радоваться. И тут-то он скажет, что на самом деле он Максим и есть. Что решил Полину разыграть, как принято разыгрывать новичков в разных закрытых сообществах.

Максим съел еще один бутерброд, выпил еще чаю и со спокойной душой лег спать. План его вполне устраивал. Но сон не шел, подсознание упорно намекало на какой-то недостаток гениального плана, основывающегося на истории про царя. Кажется, он вроде бы читал о чем-то подобном. Или не читал, но точно слышал… «Принц и нищий»! Их класс ставил эту сказку в седьмом или восьмом классе. Андрей тогда играл этого самого принца и ужасно этим гордился. Только дело было в Лондоне, а не в Петербурге. А сказка до того известная, что Полина наверняка про нее слышала.

И тут Макса осенило, да так, что он резко перевернулся, и плечо больно хрустнуло. Он совершенно ничего не знал о Петербурге такого, чем можно было бы развлечь или заинтересовать Полину!

Остаток ночи Максим провел, лихорадочно просматривая статьи википедии и сайты, посвященные достопримечательностям Петербурга: десять самых необычных мостов города, пять дворцов, работающих в летний период, пять самых красивых видов вечернего Петербурга, нетипичный Питер, куда пойти в Петербурге с девушкой и далее и далее…

Дамблдор, видя хозяина бодрствующим в столь ранний час, радостно носился из комнаты в коридор и обратно, предлагая немедленно отправиться на прогулку. Даже поводок в зубах принес. Уронив сонного Максима на пол, придавил всей своей немаленькой тушей для верности и хорошенько обслюнявил.

Горячую воду все еще не дали. Пришлось искать кастрюлю, чтобы помыть голову.

* * *

Все шло не так, как представляла себе Полина. Новый знакомый Андрей то угрюмо молчал, то начинал нервно бубнить себе под нос не смешные и плоские, как равнины Питера, остроты. Она уже жалела, что попросила Андрея составить ей компанию.

Целый день они мотались по центру Питера, и ее новый знакомый неуклонно тянул ее в самые туристические, самые забитые народом места того открыточного Петербурга, который был Полине совершенно неинтересен. Но она все никак не находила в себе силы ему в этом сознаться. Видно было, что он очень старается.

Они ходили, потом садились, потом снова вставали и снова шли, пока не уставали, и садились снова. От влажного жаркого воздуха у Полины смешно завивались стянутые в тугой хвост волосы. Медный всадник не произвел на нее никакого впечатления, и информация о том, что глыбу для постамента, именуемую гром-камнем, цельным куском полгода тащили из самой Лахты, так и не была озвучена.

Набравшись сил, Максим попытался заинтересовать Полину тем, что вот они, кажется, стоят себе посреди небольшого парка на набережной, а на самом деле это никакой не парк, а Сенатская площадь, про которую Пушкин писал, и именно здесь все уважающие себя горожане стремятся сфотографироваться во время свадьбы. Но Полина тоскливо смотрела куда-то вдаль, на противоположную сторону Невы, и пропустила Максимовы излияния мимо ушей.

«Надо срочно купить поесть, она, наверное, голодная», – подумал Максим.

А Полине первым делом хотелось осмотреть – и не просто осмотреть, а изучить вдоль и поперек! – весь Васильевский остров. Найти окна бабушкиной квартиры, набережную, с которой кидался в реку поэт Таганов. Сборник стихов был у нее при себе, надежно покоился на дне рюкзака, но доставать его при Андрее она стеснялась.

Максим не понимал, что именно (помимо того, что он вообще изображал из себя Андрея) он делал не так, но ясно чувствовал по реакции Полины, что не так шло вообще все.

Когда Полина спросила, любит ли он стихи, он расстроился окончательно и – да гори оно огнем – яростно выпалил, что любит не то слово и вообще жить не может без поэзии.

Полина оживилась и обмолвилась как бы между прочим, что ей вынь да положь посмотреть Российский союз писателей. Максим понимал, что у писателей, как и у всех остальных, есть свой союз, но где он находится и чем там писатели занимаются, не имел даже приблизительного представления.

На всякий случай он заверил Полину, что союз такой конечно же есть, но находится он невообразимо далеко от их нынешнего места приземления – это была скамейка, – добраться туда до закрытия у них нет никакой возможности, и вообще сейчас час пик.