Покоривший волну - Сергей Панч Страница 6

Джонни не заметил, как достиг моря и уселся на привычную ему лавочку. Поковырялся в трекере и включил радио. Старый добрый постпанк играл на рок-волне, и Джонни уставился на пляж. Сбегая с брусчатки на песок, бегуны начинали свой маршрут вдоль берега. Две толстушки в обтягивающих штанах пробирались в глубь пляжа. Джонни решил, что ему тоже пора попробовать побегать по песочку, и пристроился за начинающими бегуньями. Поначалу было мягко, а потом ноги вдруг отяжелели. Джонни стал прислушиваться к своему телу, как учила книга, и даже выключил музыку. Одна из толстушек обернулась и сказала подруге, что Джонни глух, так как в ушах плеер. Подслушивать было неловко, но жутко интересно.

– Короче, если мы завтра опять побежим, мы встроим это в привычку и к лету, я тебе гарантирую, будем на 10 кг легче.

– Я раньше умру.

– Ну, что ты опять поешь: я умру, я умру. Тебе замуж хочется или нет?

– Ой, как хочется.

– И ты думаешь, подтянутый мускулистый красавец вдруг станет любителем пышек? То-то.

Она отдышалась, положила руку на плечо подруги, чтобы чуток затормозить. Джонни тоже сбавил темп.

– Мы с тобой не можем себе позволить больше быть такими, нам уже 24 – еще пару лет, и никто не захочет с нами спать, даже если никого рядом нет. Так что шевели жопой.

– Я умру.

Джонни остановился, нагнулся и тяжело задышал. Толстушки убежали дальше, в первый день они не чувствовали усталости. Сибиряк понял, что возвращаться теперь придется, как говорят спортсмены, собрав волю в кулак.

Когда Джонни зашел в дом, то понял, что совершил ужасную глупость. Кроссовки были все в песке, и сдать их в магазин теперь не представлялось возможным. Он провозился с ними почти час. Они были чистыми, но мокрыми. Джонни поставил их на подоконник. Небо все еще было пасмурным, и посушить обувь на солнышке не получилось.

Только теперь дело дошло до завтрака. На яичнице вместо бекона лежал изумрудный пучок вареной брокколи. Джонни посмотрел на него и с досады выбросил в мусорку.

Пока сохла обувь, Джонни принялся за чтиво. Книгу про бег он таки смог переварить и даже воплотил в жизнь некоторые постулаты. Теперь решил взяться за книгу про страх. Вторым в стопке с книгами по психологии лежал талмуд с куда более серьезным названием «Хрестоматия тревожности». Джонни взял сразу две, читая поочередно. Разбираться, откуда у нас у всех берутся страхи, было интересно и познавательно. Так пролетел почти весь день. К вечеру позвонили коллеги и позвали в парк для распития. Книга захлопнулась, и Джонни пошел обуваться. Кроссовки для бега, все еще сырые, стояли на подоконнике и ждали завтрашнего утра.

– С похмелья бегать нельзя – сердце посадишь, – пролепетала Кузьминична, чуя, что дело запахло пьянкой.

– Пару пива, не больше. Хорошо? – язвительно проголосил Джонни, изображая маменькиного сынка.

Таким голосом он отвечал и родной матери, словно говоря ей: «Хватит за меня переживать, все со мной в порядке». Может, дело было и не в алкоголе. Просто она – мама – знала, что Джонни может погрузиться в болото алкогольной зависимости. Материнский страх, так объяснял себе Женька в молодости то, что чувствовала его мать. Теперь он взглянул на это по-другому. Он вдруг рассмотрел в ее повадках власть и желание тотального контроля над его жизнью с одной стороны и безусловную материнскую любовь с другой.

Джонни загрустил, вспомнив о маме, и, когда дошел до лавочки, на которой стояла закуска, потух окончательно. Задор улетучился, и он, как обещал хозяйке, выпил пару пива и отправился восвояси. На обратном пути зашел в гости к морю на полчаса, посмотрел на волны, повспоминал мать. Ему казалось, что она осталась с отцом в Сибири и когда-нибудь они встретятся.

Джонни проснулся от звонка будильника, встал и посмотрел на кроссовки. Они стояли как новенькие. Складки на носках разгладились. Теперь точно можно вернуть! Ангелина Кузьминична забарабанила по двери палкой для скандинавской ходьбы.

– Я сегодня не иду, перерыв.

– Ну как знаешь, смотри, чтобы не затянулся.

– Отличной ходьбы, – с чувством вины крикнул Джонни.

Хозяйка ушла. Он уложил кроссовки в коробку и сунул ее в рюкзак, чтобы никто не заметил. В магазине до перерыва все было спокойно. Вики на работе не было, и на склад не вызывали. Андрей почему-то презрительно хихикал, как будто что-то знал. Когда дошла его очередь перекусить, Джонни отправился в спортивный магазин сдавать кроссовки. Все заготовленные заранее речи не понадобились, продавец забрал товар и отдал деньги. Товарища, который дал в долг, не было, и наличку пришлось придержать. Теперь они, как говорил отец, «жгли ляжку». Джонни начал фантазировать, куда ему потратить удачно подвернувшееся бабло. В отделе компьютеров он присмотрел новенький недорогой ноутбук, посчитал, сколько будет в кредит флагманский телефон, а ближе к концу дня ему захотелось съесть какой-нибудь деликатес, и он остановил свой мысленный выбор на суши.

Вика пригласила в свой кабинет в самом конце рабочего дня. Она даже не заперла дверь. Джонни приостановил ее пыл и внимательно посмотрел, мысленно требуя разъяснений. И тогда понеслось. Начальница сообщила, что разводится и теперь их отношения можно не скрывать. Джонни занялся сексом, но отказался съезжаться, ему пришлось показать штамп в паспорте и рассказать про служебный роман, закончившийся крахом. Прикинуться романтичным парнем получилось, отвадить от себя Вику – нет. Она согласилась подождать, когда Джонни будет готов. Эти отношения его тяготили, но разорвать их сейчас было равно увольнению, а продолжать – значит наступить на те же грабли и опять неудачно жениться.

Джонни вышел в зал и тут же нагрубил покупателю. Конечно, он пожалел об этом, но слова сами слетели с языка. Злость на свою слабость перед Викой и обстоятельствами он перекинул на покупателя и теперь ждал, когда другие продавцы успокоят женщину, попавшую под горячую руку. Вика не без удовольствия публично объявила о лишении премии. Коллеги непонимающе смотрели на товарища и даже не стали настаивать на участии в попойке.

Спортивный магазин был по пути домой. Продавец, который утром принял его товар, курил рядом со входом. Джонни перешел на другую сторону улицу, но, почувствовав табачный дым, захотел курить, чтобы снять стресс. Пришлось стрельнуть.

– Ты сегодня был третий, кто вернул кроссы. Начальник сказал, что надо принимать все возвраты. И твои с песком, и с жвачкой на подошве, как у толстушки. Сказал, что бег – это не вид спорта, а образ жизни, и мы должны привлечь как можно больше паствы. В общем, вывернул так, что я, мол, плохой продавец, потому что впариваю обувь, а не приобщаю людей к бегу.

– Премии лишил? – понимающе спросил Джонни.

– Сказал, еще одну пару вернут – и меня отправят торговать кукурузой на пляж.

– А ты в каких бегаешь? – спросил Джонни, и продавец вылупился на него, как будто он сейчас совершил самую дикую глупость на свете.

– Я че – дебил? Так же, как ты, два раза пробежал и понял, что это бред. Колено опухло, спину ломит. Хорошо, я худой от природы, и хозяин не прочухал, что я не бегун. Товарищи и покупатели периодически приносят медальки с марафонов, я их себе вешаю.