Милый Эдвард - Энн Наполитано Страница 6

Полиция оцепила район, и команда Совета по транспортной безопасности в защитных оранжевых костюмах и масках взобралась на обломки. Поверхность идеально ровной земли обуглилась, как кусок тоста на жаровне. Огонь погас, но воздух пока еще оставался теплым. Самолет пробился через деревья и зарылся носом в землю. Хорошая новость заключалась в том, говорили друг другу члены команды совета, что рядом не было жилых домов. Ни один человек на земле не пострадал. Нашли только двух искалеченных коров и мертвую птицу среди кресел, багажа, металла и оторванных конечностей.

Семьи прибыли в Денвер со всех концов страны в течение суток после произошедшего. Для них зарезервировали несколько этажей в «Марриотте». В пять вечера 13 июня представитель Национального совета по транспортной безопасности, тактичный мужчина с лицом, испещренным постугревыми шрамами, провел брифинг в банкетном зале отеля.

Родственники погибших тяжело уселись на складные стулья. Они наклонялись ближе вперед, будто слушали кожей; они склоняли головы, словно кончики волос улавливали то, чего не могла уловить никакая другая часть их тела. Поры были открыты, пальцы растопырены. Они слушали жадно, надеясь, что за фактами скрывается иная правда, не настолько сокрушительная.

В дальнем углу комнаты стояла сложная цветочная композиция, на которую никто не обращал внимания. Красные и розовые пионы в гигантских вазах. Каскад белых лилий. Они остались после свадьбы, состоявшейся накануне вечером, и их запах на всю жизнь закроет вход в цветочные магазины некоторым присутствующим.

Пресса держалась в стороне. Во время интервью журналисты избегали зрительного контакта с родственниками и выражали волнение по-своему: кто-то нервно расчесывал руки, как будто коснулся ядовитого плюща, кто-то постоянно теребил волосы. Новая информация распространялась в прямом эфире по телевизору и через онлайн-рассылки. СМИ акцентировали внимание на выдающихся пассажирах. Пластмассовом бароне, прославившемся тем, что построил целую империю, а затем автоматизировал ее и оставил тысячи людей без работы. Вундеркинде с Уолл-стрит, чье состояние оценивается примерно в 104 миллиона долларов. Офицере армии Соединенных Штатов, трех профессорах, активисте движения «За гражданские права» и авторе книги «Закон и порядок». Репортеры вливали факты в голодные уши, ведь новость захватила весь мир, ее обсуждали в каждом уголке интернета.

Один из репортеров поднес к камере экземпляр The New York Times и показал огромный заголовок, который обычно приберегают для сообщений о президентских выборах или высадок на Луну. Заголовок гласил: 191 человек погиб в авиакатастрофе, 1 выжил.

К концу брифинга у родственников погибших остался только один вопрос, и каждый из них тянулся к нему, как к распахнутому в темной комнате окну: как мальчик?

Неповрежденные части самолета доставили на специализированный объект совета в Виргинии. Куски головоломки там сложат в полную картину. Сейчас все были заняты поиском черного ящика. Женщина, возглавляющая команду, настоящая легенда, мастер своего дела, шестидесятилетняя Донован, была уверена, что его скоро найдут.

Для человека с ее опытом сцена не представляла сложности. Обломки разбросаны в радиусе полумили, в округе нет водоемов или болотистой почвы – только грязь и трава. Все детали в пределах досягаемости, ничто не будет пропущено или потеряно. Она обратила внимание на обугленный металл, треснувшие сиденья, осколки стекла. Увидела куски тел, но ни одного уцелевшего тела. Главное, стараться не думать о человеческой плоти, так проще сосредоточиться на металле. На каждой детали головоломки. Команда эксперта Донован – мужчины и женщины, проводящие свою профессиональную жизнь в ожидании трагедий, – плотно сжимали спрятанные под масками губы и работали изо всех сил – им нужно было провести инвентаризацию и запаковать улики.

Через несколько дней отель «Марриотт» опустел: семьи погибших разъехались по домам. Ежедневные упоминания в прессе прекратились. Члены команды Национального совета по транспортной безопасности нашли черный ящик и вернулись в Виргинию. Они объявили, что опубликуют выводы в течение трех недель и что примерно через шесть месяцев в Вашингтоне состоится публичное слушание по представленным доказательствам.

Новости о единственном выжившем обрастали подробностями: несколько статей были посвящены дяде и тете мальчика, прилетевшим из Нью-Джерси, чтобы позаботиться о нем. Лейси Кертис тридцать девять лет, она младшая сестра Джейн Адлер и единственная кровная родственница мальчика. На фотографиях она робко улыбалась, у нее были светлые волосы и пухлые щеки, усыпанные веснушками. Известно о ней было лишь то, что она домохозяйка. Ее мужу Джону сорок один год, он программист, занимается ИТ-консалтингом и работает с парой местных фирм. Детей у них не было.

Люди продолжали жадно поглощать информацию обо всем, что было связано с произошедшей катастрофой, теле- и интернет-эксперты накаляли атмосферу. Пилоты были пьяны? Самолет неисправен? Это точно не террористический акт? Может, один из пассажиров был сумасшедшим и вломился в кабину пилота? Самолет повредил ураган? Google Analytics показывал, что спустя неделю после аварии 53 % всех поисковых запросов по США стали связаны с авиакатастрофами.

– Почему, – рычал один из телеведущих федерального канала, – из всех ужасных вещей, происходящих в этом ужасном мире, нас так волнует только этот упавший самолет и выживший мальчик?

Он уже неделю был в больнице. В палату вошла женщина на костылях: она возглавляла отдел по связям с общественностью денверского госпиталя, и ее задачей было информировать семью обо всем, что говорят за стенами больницы о катастрофе.

– Сьюзан, – поприветствовал ее Джон Кертис, высокий бородатый мужчина с бледным лицом и выдающимся животом, подобающим человеку, который большую часть своей жизни провел перед монитором.

– Он говорил сегодня?

Лейси, бледная женщина с кофейным пятном на блузке, покачала головой.

– Нет, он молчит с тех пор, как мы ему рассказали.

– Вы уже решили, как нам лучше к нему обращаться – Эдди или Эдвард? – спросила Сьюзан.

Супруги переглянулись. Они были изможденными, их взгляды расфокусированными – еще бы, с того самого телефонного звонка им удавалось спать не больше часа в сутки. Самолет разбился в середине недели, как раз в тот момент, когда Лейси и Джон не разговаривали друг с другом. Они поссорились: он хотел прекратить попытки завести ребенка, а она – нет. Теперь ссора и молчание отошли на второй план. Их жизнь перевернулась с ног на голову. Перед ними лежал племянник, одинокий и сломленный, и теперь они несли за него ответственность.

– Это же для незнакомцев, так? – произнесла Лейси. – Они не знают ни его, ни нас. Пресса должна использовать полное имя. Эдвард.

– Не Эдди, – прибавил Джон.

– Хорошо, – ответила Сьюзан.

Эдвард, теперь его звали так, спал или притворялся спящим. Трое взрослых смотрели на него так внимательно, будто видели в первый раз. Повязка закрывала лоб, густые волосы выбивались из-под нее. У мальчика была чистая белая кожа и темные круги под глазами. Он похудел и выглядел младше своих двенадцати лет. На его груди багровел синяк, выглядывающий из выреза свободного больничного халата. Обе ноги были закатаны в гипс, правая поднята в тяге. На ступнях – оранжевые носки из больничного сувенирного магазина. Белые буквы складывались в «Денвер!!!» на пятках.