Другие люди - Сол Стейн Страница 59

Я должен усадить тебя перед собой, Франсина, и прочитать короткую лекцию о человеческом заболевании, распространенном столь же широко, что и обыкновенная простуда. Называется оно жар в паху. Тут не требуется постоянства отношений, достаточно случайной связи, и все проходит. И нужен тебе тридцатилетний мужчина. Я знаю, что многие из них невротики, но ведь и не обязательно жить с таким до конца своих дней. Первое замужество служит для того, чтобы набраться опыта.

Давай окатим тебя ушатом холодной воды. Рассмотрим два варианта. Молодой мужчина, зрелая женщина, что сие означает? Комментариев не требуется? Молодая женщина, мужчина в возрасте, ты лишь присоединяешься к тем, кто восхищается молодящимися старичками. Опытный любовник заводит себе ребенка, нуждающегося в заботе, деньгах, видящего в нем второго отца.

О да, я могу предугадать твой ответ, ты уже не девочка, все-таки двадцать семь лет, без первого замужества ты обошлась, как, впрочем, и я. У тебя на все найдется ответ. Может, потому-то разговор этот не выходит за пределы моей головы. Я не хочу выслушивать мнение противоположной стороны. Мой суд — это мой суд, и твой суд тоже мой.

А все это брюзжание, скорее всего, прикрытие моему нежеланию связать себя с другим человеком. Нелегко жить даже с самим собой. Ты выясняешь, что тебе нравится, а что нет, срезаешь острые углы, убеждаешь себя. Ну чего ссориться с собой из-за какого-то пустяка? А вот семейные пары только этим и занимаются.

Посмотрите на нее, уснула одетая.

Грешно притворяться, что я все еще сплю, когда он переворачивает меня на живот и расстегивает крючок на шее, а затем и молнию. Без моей помощи из платья ему меня не вынуть. Я как камень. Никак не реагирую.

Ему это удалось. Я обязана проснуться и поаплодировать. Не надо. У него и так все получается. Разве вы не рады, что не нужно возиться с бюстгальтером, многоуважаемый адвокат? Он целует меня в спину между лопатками, не то что целует, но проводит языком по каждому из позвонков, сверху вниз, справа от них, слева. Он знает, что я не сплю, знает, что чувствую его язык.

Теперь его рот на моей талии, справа, и, если там у меня никогда не было эрогенной зоны, клянусь Богом, теперь она появилась, его руки осторожно побуждают меня перевернуться, я медленно переворачиваюсь, и он уже занимается моим животом, одной его половиной, и я рада, что он перевернул меня, иначе ему пришлось бы целовать мою задницу, теперь его язык на другой стороне живота, игриво скользит вниз, как бы намекая на скорое блаженство, но останавливается и двигается вверх, оставляя меня в нетерпении. Никто так меня не ласкал, новизна мне по душе. Он добирается до моих губ, нежно целует их и, признаюсь, я боюсь, что он более не собирается спуститься ниже! Но вот там оказывается его рука, поглаживает лобок, двигается дальше, и я чувствую легкое касание пальца к клитору, легчайшее, он даже не касается его, а водит пальцем вокруг, так, как делала бы женщина, я хочу сказать женщина, которой захотелось поласкать себя. Мужчины, вернее, парни, зачастую тычут в тебя пальцем, словно это пила, пока ты не закричишь: «Идиот, мне же больно». Но Джордж все делает правильно, и мне кажется, что я вот-вот взорвусь, а палец его проникает все глубже, и я чувствую, как набухают соски, и он это знает, не понимаю, как, но знает, потому что руки его уже на моей груди, поглаживают нежную кожу вокруг сосков, поглаживают и поглаживают, а потом язык его, сразу же, оказывается там, где только что был палец, и от первых прикосновений к клитору у меня перехватывает дыхание, сердце рвется из груди, меня пробивает жар, я выгибаю бедра навстречу его языку, начинаю ритмично двигать ими, он обхватывает руками мои ягодицы, помогая мне, наслаждение нарастает, нарастает, вся я в одном месте, которого касается сейчас его язык, на мгновение мне кажется, что он сейчас остановится, но нет, просто язык его спустился ниже, ушел вглубь, это еще приятнее, но вот он возвращается назад, к клитору, и я слышу свой голос: «Джордж, иди ко мне», — и мгновение спустя он целует мои губы и вводит в меня свой член, загоняя его все глубже и глубже, и все прекрасно, душа моя поет от восторга, и я шепчу: «Не останавливайся, не останавливайся», — пока волны оргазма не начинают сотрясать меня. «Однако», — хмыкает он, потому что я слишком громко стонала, но мне никогда не было так хорошо. Я безмерно люблю его, радуясь тому, что могу поцеловать, прижать к себе.