Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова Страница 59

— Жить в доме несподручно. Далеко до работы. И знаешь, внучок, верно правду сказывают, что самая лучшая родня — это дальняя. Близким быть плохо. На себе испытал, — ответил, не кривя душой.

— Дедуль, ну у меня все хорошо. И тебя никому не дам в обиду! — пообещал пацан.

Они говорили о Женькиных друзьях, о доме, о будущем мальчишки. И тот невзначай поделился:

— Помнишь, нравилась мне девчонка — соседка по парте. Увезли ее. Теперь она за границей живет, вместе с отцом. Насовсем смоталась. А мне уже другая понравилась. Красивая. Но у нее отец военный. Они тоже на одном месте долго не живут. Дедуль, ну почему так получается? Стоит понравиться, почти что полюблю, а она бац — и уезжает! У тебя такое было?

— Нет! Твоя бабка не уезжала никуда. Всегда на одном месте жила.

— А ты только ее одну любил?

— Когда женился, не изменял ей! Это точно…

— И никого, кроме бабки, не было?

— Никого! — подтвердил Кузьма.

— Ой, как скучно ты жил, дед! Даже жалко тебя! Теперь все помногу имеют! Сначала девчонок, потом баб. И тебе надо какую-нибудь тетку заиметь! Чтоб не жить одиноко. Я вовсе не могу в одиночку. Мне надо, чтоб кто-то рядом был. Даже Максим говорит, что тебя женить пора. Собирается высватать тебе соседскую бабку. Ты ее, наверное, помнишь. Максим говорит, что привезет ту в гости, в стардом, чтоб принюхались заново.

— Не нужна она мне. Нехай Максим про меня не печалится. В девках не засижусь. Коль стребуется, сам себе сыщу. Мое от меня не уйдет.

— Дедуль! А это плохо, если мне не одна, а две девчонки нравятся? Ну, на всякий случай, если та, у какой отец военный, уедет куда-нибудь?

— Ты сам определись внучок, какая больше по душе придется. А расстояние — не беда! — вспомнилась колымская пара родственников.

Поговорив еще немного, они расстались. Кузьма попросил Женьку не забыть и передать Ольге его просьбу приехать как можно скорее.

В этот вечер, едва Кузьма вернулся домой, к нему пришла баба Надя.

— Прости, Кузьма, что потревожила. Но сказаться хочу. Лилька моя приезжала. Навестить вздумала. И уже спрашивала, не соскучилась ли по дому? Я ей в ответ, что тут, серед людей, я и про дом подзабыла. Короче, предложила она воротиться. А я ей в ответ, мол, опять грызть меня станешь за карты да моралями изводить. Она и ответила, что батюшка из той церкви, где она в хоре поет, прознал, что она меня в стардом сдала. Вызвал к себе и очень строго с Лилькой говорил. Пообещал, коли меня в дом не воротит, ее с церкви уволить насовсем. Та и заегозила. Совестно стало. Упрашивать принялась. Да я пока несогласная. Ведь не игрушка, чтоб с места на место меня дергать.

— Все равно уйдешь к дочке. Просто время тебе надо, чтоб обиду простить. Сама это знаешь. Свои, помирились бы и без батюшки. Может, чуть позднее.

— То верно! Конечно, домой ворочусь. Потому загодя к тебе пришла. Подможешь кое-что в доме починить из мебели? Я заплачу. Работа мне твоя шибко глянулась. Вот тут я адрес написала. Ты не потеряй его!

— Никуда не пропадет. Ну а домой когда воротишься?

— Через три дня за ответом приедет Лилька. С ней и поеду.

— Теперь допекать не будет! Да и то скажу, правду нагадала мне по картам тогда. Многое сбылось. Ни в чем не соврала. Если б я свой завтрашний день мог вот так видеть — не ошибся б никогда.

— Э-э, Кузьма! От того и карты не уберегут. Так, а тебя мне когда ждать в гости?

— Как выберусь. Загодя боюсь обещать, — ответил Кузьма, решивший с субботы на воскресенье поехать к Шурке. Ведь все сороковины на этой неделе кончаются, и ничто не может стать помехой.

— У меня и делов-то немного. Комод починить, стол и диван. Вот и все. Можно было б мастеров позвать, но не сумеют сделать, как ты… -

Кузьма не спешил с согласием. Не хотел лишать себя выходных и ответил, что прежде всего ему надо глянуть на мебель, какой ремонт и материалы понадобятся. Договорились, что заглянет на минуту в конце недели. Бабка Надя ушла. А к Кузьме тут же приехала Ольга.

— Звал? У Нинки все в порядке. Ты не волнуйся! Мы уже навестили ее. Димку показала в окне. Ну да что увидишь? Крошка еще!

— Не тарахти! Сядь сюда! Разговор имею.

Ольга присела, удивленно смотрела на отца.

— Ты помнишь тот день, когда мать выбросила меня из дома на улицу? Мне некуда было деваться. Я не имел даже знакомых, к кому мог бы пойти заночевать! У меня были только вы — мои дети!

— Ну что мы могли? Сам знаешь. С матерью не поспоришь, переубедить было невозможно. А я сама тогда жила у родителей Максима. Будь это своя квартира, тут же забрала бы тебя к себе. Но я там сама была чужой. Ты видел. Убедился. Что ж упрекаешь? — покраснела до корней волос.

— Не упрекаю. Прошло уже. Но тогда обидно стало. Все на вас выложил. А коснулось — никому не нужным стал. Все трое отворотились, как от чужого. И только потом всяк себе оправдание сыскал. Все чистыми и сухими из воды вышли. Я во всем виноватый…

— Ты это к чему, отец?

— Не сбивай! Слушай! Думал я, что случившееся со мной никогда не повторится в семье нашей. Все вы дружно обвинили мать. Мол, она виновата, другие — в стороне. Я и поверил каждому. Простил…

— А что случилось? Приходи в дом, живи с нами! Твоя комната ждет тебя!

— Не в комнате и не в доме беда! Не без угла живу. В вас самих горе. Людями перестаете быть. Совестно мне за вас! Души и сердца нет друг к другу и к родителям. Думаешь, век молодой будешь? Не выйдет! И ты полы-

ни нахлебаешься за свое!

— Кого я обидела? Чего кипишь? Я ни с кем не общаюсь, работаю как проклятая! За что упрекаешь? — не понимала дочь.

— Когда в последний раз у свекрухи была? — прищурился Кузьма.

— Как ушли от них, с тех пор не навещала. А зачем они мне? Не хватило с меня всего пережитого?

— Ольга! Я с ними говорил. Виделся! И мне было совестно за то, что вот такой ты выросла! Я не знал, куда мне свои глаза девать. Вы променяли их и меня на мебель и тряпки! Квартиры стали комиссионками. Ни дыхнуть, ни ступить некуда. Чем вы живете? Что осталось в ваших душах? Что человечьего в вас, если за этим хламом позабыли стариков своих? Вы сами стали сходными с вещами, взятыми напрокат. Вы есть! Но вас нет!

— Отец! Я это слышала от свекрови!

— Теперь послушай от меня! За всеми тряпками и хламом ты теряешь дочь и Максима! Ты вымотала его. Сделала из него добывалу. Как когда-то Настя этого добилась. Вспомни! Я тоже заботился лишь о деньгах. Вы имели все, окромя меня! Мы могли навсегда потерять друг друга. Мы никогда не сумеем забыть и простить прошлого до конца? Теперь ты, моя дочь, повторяешь ту же ошибку. Но как за нее поплатишься? Чем? Даром она не сходит никому! Устоишь ли? Утешишься ли тем говном, каким сумела обрасти? Ты глянь на Максима! Едва из больницы вышел, мантулит в две смены. А ты радуешься, вот какой мужик — заботчик! А где твоя любовь, где тепло к нему, где страх твой бабий? Иль за деньги все меняешь? Дочка с ним цельными днями! Как твое сердце об ней не болит? Ить твое дите! Нынче вы закинули родителев Максима. Он у них единый! Вся радость ихняя и надежа! А вы отворотились. Они, дескать, рылом не вышли. Не вашей интеллигентской породы!