Вертикаль жизни. Книга 3. Ветер перемен - Семен Малков Страница 58

Солнце стояло уже высоко в небе, когда, подустав, они решили передохнуть. Наумов нашел поваленную березу и, усевшись на ее толстый ствол, позвал жену. Во время круиза и когда вернулись домой, у них не было серьезных размолвок, хотя оба ощущали, что исчезло прежнее взаимопонимание. Они сидели, вдыхая напоенный ароматом трав воздух, и молча наслаждались щебетанием птиц.

— Еще вчера хотела у тебя спросить, но забыла, — сказала Варя. — На что тебе понадобились деньги, которые лежали в «общаке»? Я в него полезла, а там пусто.

«Ну вот, теперь не избежать ненужных объяснений», — недовольно подумал Артём Сергеевич. «Общаком» у них назывался бумажник, в котором хранили наличные деньги. Взяв оттуда все, что было, он рассчитывал пополнить его со своего вклада в Сбербанке, но не успел это сделать.

— Отослал Алеше, — честно признался он. — Чтобы не призвали в армию, он устроился на авиазавод и получает так мало, что не хватает даже на дешевые сигареты. Решил поддержать его на первых порах.

— Напрасно ты это сделал. Бросил бы курить, — криво усмехнувшись, сердито сказала Варя. — Теперь он, взрослый уже мужик, сядет тебе на шею. — Артём Сергеевич ничего не ответил, лишь несогласно мотнул головой, и она добавила: — Только не думай, что мне жалко денег. И не в том дело, что Лена и ее детки — чужие нам люди. Я готова помочь и чужому человеку, попавшему в беду. Дело в том, что мы их нисколько не интересуем. И о нас вспоминают лишь тогда, когда что-то понадобится.

Наумову не хотелось с ней объясняться. В лесу было так чудесно! А у них из-за этого уже была серьезная размолвка. Его отношение к «сибирской дочери» и ее детям было сложным, но он не мог считать их чужими. Варя, сама того не ведая, разбередила его старую рану. Поэтому он просительно сказал:

— Не вмешивайся в наши отношения, раз для тебя они чужие. Говоришь же сама, что денег тебе не жаль. А я на них трачу немного.

— Хочешь сказать, что тебе они не чужие? Тогда почему не признаешь Лену своей дочкой? — обрушилась на него жена. — Пора кончать эту неразбериху!

— У меня для этого есть основания! — вспылил, поднимаясь, Артём Сергеевич. — И анализы ДНК скорее всего подтвердят мою правоту.

— Тогда почему ты с ними нянчишься? — непонимающе посмотрела на него жена. — Зачем помогаешь?

— А зачем ты и все остальные помогли Лене, когда она здесь появилась? Ты все уже забыла? — гневно спросил Наумов, и сам же ответил: — Она нуждалась в помощи, и было просто бесчеловечно опровергать слова ее умершей матери.

— Ну а сейчас что мешает сказать Алеше, что ты ему не «деда»? — стояла на своем Варя.

— Неужели ты не понимаешь, что парня, который и так некрепко стоит на ногах, это убьет? — возмутился Артём Сергеевич. — Отец от него отвернулся, а теперь и мне дать ему под зад коленкой? Ты ведь заботишься о Танечке, хотя ее любят родители!

Сказав это, он и не думал, что заденет жену за живое.

— Танечка порядочная девушка, а Алеша — темная личность! — вспылила Варя. — Ты о нем ничего не знаешь, а не только — внук он тебе или нет. Я боюсь впускать его в дом, и прошу не приглашать к нам больше!

— Вот даже как? — окончательно вышел из себя Наумов. — Не думал, что ты можешь быть такой черствой! Неужто мы перестали понимать друг друга? — Усилием воли он взял себя в руки и, глядя ей в глаза, твердо заявил: — Я не оставлю без помощи и Алешу, и Лену с другим ее мальчишкой, если им она понадобится. И выяснять ничего не буду! Потому, что сам не хочу этого. Ты должна понять, что они мне — не чужие! Иначе мы дальше жить не сможем.

У него задрожал голос, и это, видно, смягчило Варю.

— Ты только не ставь ультиматумов! Посиди тут, остынь, — глухо произнесла она, поднимая с земли корзинку. — Подумай, стоит ли нам из-за них так напрягаться. А я пойду. До дома уже недалеко. — Варя сделала пару шагов и обернулась. — Может, я чего-то недопонимаю, — примирительно сказала она, и в ее серых глазах блеснули слезы. — Наверно, поздно нам с тобой расставаться.

Происшедшая ссора была самой серьезной за всю их совместную жизнь, и эти разногласия казались Артёму Сергеевичу непримиримыми. «Неужели мы можем стать чужими и разойтись после стольких лет взаимной любви и согласия? Неужели сможем жить друг без друга? — недоуменно думал он, чувствуя, как душу переполняет горечь и щемит сердце. — Но уступить ей сейчас, значит, сфальшивить, чего я никогда не делал. Смогу ли тогда уважать себя?»

Так он сидел еще долго в одиночестве, одолеваемый грустными мыслями, которые терзали его душу. Наумов не знал еще, как поступит, чем кончится размолвка с самым дорогим для него на этом свете человеком, но твердо сознавал одно: изменить себе не сможет и постарается дожить, сколько ему отпущено Богом, в мире со своей совестью.