Электропрохладительный кислотный тест - Том Вулф Страница 58

Настало утро знаменательного дня 16 октября. - Проказники, как и следовало ожидать, все утро продрыхли, уснув предшествующей ночью в самых разнообразных позах, и опоздали с выездом в Беркли. Искусство не вечно, друзья. Согласно плану, в Пало-Альто они должны были встретиться с Ангелами и дальше двигаться по автостраде единым строем. Они завели записи Проказников, и Кэссади уселся за руль. Напялив свою маскарадную военную форму, в автобус набились все - Зануда, Хейджен, Бэббс, Гретхен, Чума, Девица Тупица, Рой Себёрн, Дейл Кизи и еще множество разных людей, даже Безумный Химик - ради такого случая явился и он, - а в последнюю минуту успела и Мэри Микрограмм. Последним занял свое место Кизи. На нем был просторный оранжевый мундир, напоминающий спецовку, которую одевают дорожные рабочие, чтобы их издалека замечали автомобилисты. На рукавах у него были нашивки, а на плечах болтались небрежно пришитые эполеты. На голове красовался большой, выкрашенный оранжевой светящейся краской шлем времен первой мировой войны. Шлем был ему так велик, так низко сидел на лбу, что глаза его казались двумя крошечными мигающими лампочками. Кизи влез в орудийную башню, и автобус тронулся в путь. Еще до Пало-Альто, точнее, в Вудсайде, их остановили и пристали с проверкой копы. Проказники, как и положено, выскочили из автобуса с камерами, дальнобойными микрофонами и магнитофонами и принялись снимать и записывать все, что говорили копы, потом копы смотались, но время было потеряно.

- Ага, - сказал Безумный Химик, - первая стычка.

- Проказники к бою готовы,- заявил Бэббс. И долго ждать не пришлось. Их то и дело останавливали и приставали с проверкой, а они теряли время. Прибыв на место сбора в Пало-Альто, никаких Ангелов они там не застали. Они принялись ждать и ждали довольно долго, а потом махнули рукой и направились по скоростной магистрали в сторону Беркли.

Когда они добрались до Беркли, уже начинали сгущаться сумерки, и поначалу их прибытие особого впечатления не произвело. Конечно, окажись с ними целая фаланга Ангелов Ада, с виду представляющих собой нечто вроде помеси гестаповцев и тонтон-макутов, это было бы совсем другое дело. Шум поднялся бы неимоверный. Однако ничего не поделаешь, автобус попросту въехал на автостоянку возле здания Студенческого союза, и Проказники принялись выкрутасничать на чем свет стоит, открыв огонь из своих деревянных ружей по птицам и самолетам. Массовый митинг шел с самого утра. Толпа собралась на просторном газоне, или площади, на территории университетского городка, и насчитывала тысяч пятнадцать представителей богемы в дорожных куртках, и всех их обстреливали своим оглушительным бессвязным рокотом мощные громкоговорители. Для ораторов был сооружен большой помост. Их было человек сорок, и все орали, метали громы и молнии или же, что еще хуже, приводили неоспоримые доводы. Цель подобных сборищ состоит в том, чтобы непрерывно наращивать наступательный порыв, напряжение и тревогу ожидания до тех пор, пока не настанет, наконец, время для решительных действий - в данном случае для марша, и тогда одно мановение руки превращает толпу в единый сплоченный монолит, и все готовы к маршу, готовы получать по макушкам полицейскими дубинками и все такое прочее.

Там собрались все яростные мастера красноречия, ораторы вроде Пола Джекобса и М. С. Арнони, который вышел на трибуну в арестантской одежде, потому что его семья была уничтожена во время второй мировой войны в немецком концлагере,- а прямо перед ними бушевало море студентов и прочей Молодежи, море представителей богемы в дорожных куртках - дорожные куртки, ботинки для похода по пустыне, гражданские права, долой войну во Вьетнаме "... взывают к вам из своих могил, взывают с полей и рек. где развеян их прах, они умоляют нынешнее поколение Америки не хранить молчание перед лицом чудовищного геноцида. которому подвергается народ Вьетнама..." - и мощные динамики разносили громовые раскаты этих обвинений по всей толпе.

Первым из членов Комитета Вьетнамского Дня, заметившим, как Кизи приближается к помосту, был редактор журнала "Реалист" Пол Красснер. Почти все Проказники еще сидели в автобусе и дурачились с ружьями к вящему удовольствию оказавшихся поблизости зевак. Кизи, Бэббс, Чаровница Гретхен и Джордж Уокер подошли к помосту - Кизи в своем светящемся оранжевом мундире и шлеме времен первой мировой войны. Красснер, который один и составлял всю редакцию своего журнала, знал, что Кизи является его подписчиком. Поэтому он был не слишком удивлен, когда Кизи его узнал. Поразило его только то, что Кизи сразу же заговорил с ним так, как будто они уже давно вели беседу, потом что-то им помешало, и теперь они ее возобновили... В этом есть нечто потустороннее. С первых же минут ощущается, если можно так выразиться, притягательная сила этого парня, она прорывается наружу даже сквозь идиотскую светящуюся краску, а может, и засасывает человека внутрь, ведь именно так кто-то описывал Гурджиева: "К нему просто невозможно было не тянуться, почти физически... вас словно затягивал гигантский духовный пылесос". Однако в тот момент Красснеру вспомнился Флеш Гордон.

- Взгляни-ка туда, - говорит Кизи, жестом показывая на помост.

Там стоит Пол Джекобс. Джекобс и без того имеет склонность к обвинительным речам, а тут еще неплохо помогают оратору микрофоны и громкоговорители. Стоит услышать, как твой голос, мощный, как у Вотана, раскатисто гремит над океаном обратившихся в слух напряженных лиц, и ты уже всесилен, способен на еще более страшные обвинения, а голос твой с каждой минутой делается все более звучным и грозным: "Пускай это уже написано, но я скажу вам... подлые шакалы истории-рии-рии-рии-рии..." Оттуда, где они стоят, сбоку от платформы, слов Джекобса почти не слышно, однако они слышат лающий, ревущий, грохочущий звук, слышат, как послушно ревет и лает в ответ толпа, и еще видят Джекобса - припавшего к микрофону упитанного коротышку, для пущей выразительности рубящего ладонями воздух,- и там, в лучах заходящего солнца, на фоне красноватого неба четко вырисовывается его нижняя челюсть, выдающаяся вперед, похожая на мускусную дыню...

Кизи обращается к Красснеру:

- Не вслушивайся в слова, важен только звук, и еще жесты... кого ты видишь?

Красснеру почему-то страшно не хочется ошибиться. Это зов все той же притягательной силы. Ему необходимо дать правильный ответ.

- Муссолини?

Кизи принимается кивать: именно, именно, - но взгляда от выступающей челюсти не отводит.

К этому времени Проказников у помоста прибавилось. Они отыскали несколько электрических розеток и протянули на помост длинные провода для гитар, басгитар и электродуховых. Кизи предстоит выступать предпоследним. За ним должен выйти некий подлинно Зажигательный Оратор, а потом последний импульс и марш на Окленд.

С того мгновения, как Кизи поднимается на помост, наступает прикольная дисгармония. Френч его светится в сумерках, светится и шлем. За спиной у него выстроились другие светящиеся психи в шлемах авиаторов, защитных очках, костюмах пилотов и военных мундирах Бэббс, Гретхен, Уокер, Чума, Мэри Микрограмм и маленькие светящиеся детишки, у половины из них в руках электрические гитары и духовые инструменты, они гримасничают и переходят с места на место в полосках разноцветного свечения. Дисгармонию вносит и голос Кизи: в нем нет обвинительных ноток. Начинает он тихо, по-орегонски растягивая слова, точно запросто беседует с пятнадцатитысячной толпой: