Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты - Елена Зевелева Страница 57

Далеко, далеко, далеко журавли улетели.

Где леса, где поля, где дороги заносят метели.

А лететь журавлям, а лететь журавлям нету мочи.

И решили они на поляне присесть среди ночи,

тянул Сазан своим приятным с хрипотцой голосом. В музыкальном сопровождении слышался даже и настоящий журавлиный клекот. Вероятнее всего, он был записан орнитологами глубокой осенью, когда бесчисленные клинья птиц по зову природы устремляются из холодной средней полосы России на юг. Куда-нибудь в далекий Израиль или, может, в ту же Среднюю Азию, откуда на самой заре перестройки переместился на Рублевку человек в шляпе и красном шарфе, смотрящий сегодня с улыбкой с мраморного постамента на пришедших к нему в гости знакомых.

И поднялись они и на Юг полетели далекий.

Лишь остался один на поляне журавль одинокий.

Стал он кликать им вслед: «Помогите, пожалуйста, братцы!

Нету сил у меня, чтобы вместе со стаей подняться!» —

продолжал певец грустную песню.

— Надо бы Вогезу тоже цветы положить, а то так как-то не по-христиански получится, — сказал, задумавшись о чем-то своем, Геннадий. — Вы постойте здесь еще несколько минут, а я мигом сгоняю до киоска.

И спустились они, подобрали усталого братца.

Хоть и знали они, что до цели теперь не добраться.

И опять поднялась журавлей белокрылая стая.

И того журавля понесли они вдаль, улетая.

Геннадий подъехал быстро. Принес охапку больших красных гвоздик. Примерно таких же, какие положил на могилу трем сестрам, своим исконным предкам по женской линии. Пока он аккуратно раскладывал их по надгробию — последнему пристанищу мятущейся души Деда, продолжала звучать грустная песня о романтическом журавлином товариществе.

Так и в жизни порой ты отстанешь от стаи крылатой, —

Хоть и знаешь, что в жизни законы друзей, ох, как святы!

Но судьба над тобой продолжает шутить и смеяться.

А друзья отойдут, и никто не поможет подняться!

Под эти слова Ольга, Олег и Геннадий рассаживались по машинам, чтобы ехать домой.

— Гена! А может быть, поедем к нам? Поедим. Я кролика приготовила. Поговорим, пообщаемся хоть немножко, вспомним, помянем. Давай, а? У нас, если что, останешься. А то мне совсем что-то грустно стало.

— Ладно, поехали. С удовольствием у вас наконец-то побуду хоть пару часов.

— Знаешь, Оля, — сказал Олег, когда они почти подъехали к своему подъезду, — в разговоре со мной «панночка» сказала о некоем прокуроре Шувалове, чуть ли не потомственном сыщике. Уж не тот ли это следователь по особо важным делам, с которым имеет дело тесть Гены? И еще сказала о том, что ключи от бронированных комнат — не взрывчатка, не фомка и вообще не оружие. Так вот, я подумал сейчас, раз уж мы вместе собрались, — давайте обсудим, какие ключики к местонахождению «Спаса» после смерти Деда, на помощь которого ты явно рассчитывала, и загадочного исчезновения иконы из его загородного дома у нас на сегодня имеются. Давайте упорядочим расследование. У меня сейчас, в отличие от прежних лет, когда мы просто наобум искали твою семейную реликвию, такое впечатление, что мы находимся довольно близко к цели. И ты знаешь, что интуиция меня не обманывает. По-моему, стоит продолжать разрабатывать линию Вогеза и его бывших дружков. Потом посмотреть досье, собранное Шуваловым. Поискать, где же все-таки находится украденный с дачи дневник твоей бабушки и кому он понадобился. Пока в голову больше ничего не приходит, — сказал он, удачно припарковавшись и загибая по очереди пальцы правой руки после каждого из предложений.

Следом подкатила и машина Геннадия. Он вышел, взял сестру под руку, открыл дверь подъезда. Олег шел немного сзади. Он расслышал, когда они вместе зашли в подошедший лифт, что Ольга, негромко и также загибая палец на правой руке, как и он, вдруг задумчиво произнесла:

— Есть и еще один маленький ключик, на который я почему-то очень надеюсь. Причем тот самый, можно сказать, родной, золотой ключик, открывавший красного дерева футляр от иконы, который моя прабабка, как рассказывают, носила на цепочке вместе с крестиком у себя на груди. И которым, кстати, открывал святой образ, чтобы приложиться к нему и получить благословение Емельян Пугачев. У меня есть в этой связи некоторые свои соображения, причем не лишенные основания. Думаю, даже уверена почему-то, что этим маленьким золотым ключиком тоже можно открыть то, что было завещано предками и предсказано давным-давно старой цыганкой на вокзале в Орске. А скажу я вам обоим об этом позже. Все остальное ты, конечно, правильно назвал. И это хорошо, что мы сегодня Вогеза случайно повидали. Он нам, без сомнения, тоже поможет. Не зря же мне сегодня, ребята, ночью снова мой учитель математики Максим Петрович Хван приснился. Сидит как ни в чем не бывало в маленькой комнатенке на колченогом стуле в черных трусах и самодельном поясе от радикулита из собачьей шерсти на пояснице, не моргая глядит на меня своими желтыми, с красными прожилками большими глазами и говорит почему-то: «Я заставлю тебя не только алгебру, но и тригонометрию выучить». А потом, будто тень отца Гамлета, неожиданно растворился, как в тумане, исчез где-то высоко в небе. Я аж взмокла от такого видения. И так ночь почти не спала из-за этих соседей с их музыкой, а тут еще такое видение. Вскоре Олег приехал. Неспроста все это. Вы же знаете, что Хван всегда является мне по ночам, когда что-нибудь важное должно произойти. Вот сегодня и с Вогезом вдруг встретились. Еще что-то, видно, должно случиться. Хотя для одного дня и этого вполне достаточно.

— Вы даже не догадываетесь, что я вам сейчас поведаю, — намеренно не заостряя внимания на сказанном женой, проговорил Олег, достав из кармана пиджака связку ключей и открывая дверь в квартиру. — Помните Пушкина? Помните самое начало Евгения Онегина: «Мой дядя самых честных правил». Так вот, я недавно прочитал, что использованное там выражение «уважать себя заставил» в те годы означало не что иное, как «умер». Понимаете, умер и заставил таким способом себя уважать. Вот и Вогез. Ушел на тот свет и навсегда, даже несмотря на такую помпезность своей последней кладбищенской постели, заставил себя уважать. Как бы к нему ни относились, но это так! А его друзья-журавли бросили его, конечно, на той поляне, на которой он, устав от жизни, приземлился, да и улетели подальше. Надо бы узнать, кто из них придумал эту песню здесь крутить. Было бы небезынтересно, я думаю.

— У меня тоже зацепок накопилось немало, — произнес глубокомысленно Геннадий. — Так что на самом деле правильно Олег сказал, сядем сейчас, поговорим и подобьем бабки. Подытожим все, что имеем. Уверен — мы на правильном пути. Только нужно будет сконцентрироваться и ударить всем разом. Результат не замедлит сказаться. Вот вам истинный крест.