Участок - Алексей Слаповский Страница 57

Кравцов печально вышел.

14

Кравцов печально вышел. Нет, не нравилось ему играть роль следователя и вытаскивать из людей потаенное. Казалось бы, надо радоваться: наугад ляпнул про любовника и попал в точку. Хотя не совсем наугад. Он видел Владимирова еще живым и здоровым, он видел однажды, как Элла Николаевна говорила с ним, видел мимоходом, всего-то одну минуту, но его интуиция на всякий случай припрятала в багаж его памяти уверенную догадку: эта женщина своего мужа не любит и скорее всего имеет что-то на стороне.

Дома он засел за шахматной доской, но не играл, а расставлял фигуры и пытался с их помощью восстановить картину преступления. И постоянно натыкался на загадки и вопросы.

Почему никто из приходивших к Владимирову фактически в одно и то же время людей не встретил другого посетителя? Стечение обстоятельств? Может быть. Но скорее всего пересечения были. Просто о них умолчали.

Почему хотели вытащить, судя по следам, тело из бытовки? Да нет, не хотели вытащить тело из бытовки. Прораб, скорее всего, сам сумел немного проползти. И это увидел убийца, когда вошел вместе с другими в бытовку. Испугался, понял, что прораб, возможно, еще жив. Добить его, конечно, не мог. Но увидев столько крови, предположил, что если Владимиров и жив, то вот-вот помрет. Поэтому и крикнул: «Убили!» – чтобы все напугались и выбежали, не попытавшись помочь, будучи уверенными, что оставили там труп. Кто крикнул? Голоса никто не опознал.

Почему коньяк был налит в один стакан? Почему бутылка со стаканами оказалась на неудобном узком подоконнике? Или это все было на столе, а потом стол, убрав бутылку и стакан, опрокинули? Зачем? Для путаницы?

Почему Суслевич, если он убил, оставил молоток со своими отпечатками на месте преступления? Был в состоянии аффекта? Почему, кстати, молоток сначала лежал в одном месте, чего не заметил Амнистимов, а потом зачем-то был переложен? Или кто-то ногой случайно задел? С этим молотком вообще морока. Почему били тупым концом, а не острым? Почему схватили молоток со стеллажа, а не принесли с собой? Идея убийства возникла внезапно?

Кравцов передвигал фигуры.

Почему Суслевич спрятал под матрас такую большую сумму? Почему не нашел другого места?

Далее. Если Элла Николаевна так демонстративно равнодушна к участи мужа (и это вполне логично с точки зрения науки психологии), зачем изображала обморок? Не успела выработать линию поведения? Но вряд ли, вряд ли она сама могла убить. А – подговорить? Подкупить? Могла? С точки зрения науки психологии, увы, вполне. Она тогда свободна, дом за нею остается. Два миллиона по сравнению с этим пустяки.

Два миллиона... Знал, точно знал Лазарев, что там два миллиона. Скорее всего, ждал этих денег: вон как набросился на Суслевича, когда его поймали. При этом почему-то явно не хотел, чтобы Владимиров оказался жив...

Вопросы и вопросы...

Чем объяснить внезапное возникновение колик у Эльвиры Бочкиной, когда он захотел поехать с нею и бригадиром в город? И ведь захотел именно для того, чтобы увидеть реакцию – что-то смутное вдруг почудилось. Почему Эльвира решила фактически сознаться в связи с Владимировым? Чтобы на Эллу Николаевну пало подозрение в ревности?

Или такой вопрос: почему Ион Кодряну не признался, что коньяк Владимирову подарил именно он? Из-за боязни оказаться под подозрением?

А еще есть ощущение, что за всеми явными фигурами прячется какая-то тайная. Дядя Вадя и Воловой не заходили к Владимирову. На них никаких подозрений. Они – просто работяги. Оба хотят много денег, но кто их не хочет? Однако почему дядя Вадя так нерадостно встретил весть о выздоровлении прораба? Почему Воловой глаз не сводит с окружающих, так и смотрит: кто куда пошел, кто с кем говорит?..

Надо вернуться в «Поле чудес». Если все-таки не Суслевич убил и спрятал деньги или если у него есть сообщники, они постараются как можно скорее или надежнее спрятать или вывезти деньги из «Поля чудес». За всеми не уследишь, но придется потолкаться там, помозолить им глаза... Может, даже и еще раз приврать: дескать, прораб уже слова начал произносить.

Тут пришел Хали-Гали.

– Здорово, Циркуль! – поприветствовал он Цезаря. Видимо, запомнить подлинное имя собаки он был не в состоянии. Или сострадал псу, которому дали такое несуразное и неподходящее имя. Вот и пробовал: не отзовется ли на другие клички. Тоже, конечно, не совсем нормальные, но все-таки...

– Чайку зашел попить, – сообщил он. – Думаю: сидит человек один, скучает. Так что чай-сахар твой, разговор мой.

– Извини, дед, не могу. Некогда.

– Деньги, что ль, искать? Они сами найдутся.

– Это как?

– А как всегда. Я заметил: деньги такая вещь, что без следа не пропадают. Если они в одном месте пропали, значит, в другом появились.

Кравцов собирался поспорить или согласиться, но в это время влетел Вадик с известием:

– Деньги нашлись!

15

Деньги нашлись.

Амнистимов бесплодно допрашивал Суслевича, и вдруг некий человек позвонил ему и исковерканным голосом нечто сообщил. Амнистимов тут же бросил допрос, взял милиционеров и помчался в «Поле чудес». Там он устроил повальный обыск, и успешно: деньги с обрывками банковских упаковок обнаружились в трех местах: на кухне Эльвиры Бочкиной, в подушке Иона Кодряну и в бригадирском личном шкафчике Игната Трофимовича Дьордяя. Лишь Воловой и дядя Вадя оказались непричастны.

Преступники были ошеломлены. Эльвира плакала и кричала, что деньги ей подбросили. То же самое утверждали и Дьордяй с Кодряну.

– А что им еще остается говорить? – с усмешкой комментировал Амнистимов, глядя, как милиционеры усаживают в машины разоблаченную троицу, и скромно гордясь перед Кравцовым своим успехом.

– А кто позвонил, интересно? – спросил Кравцов.

– Не знаю. Через платок, наверно, говорил. Мужчина. Я всем, кого опрашивал, телефон давал. Дескать, вспомните что – звоните. Вот и позвонили. Я так и думал: групповое преступление! Остается детали выяснить.

– Повезло вам! – с откровенной завистью сказал Кравцов.

– Везет тому, кто этого хочет!

– А сколько денег-то нашлось?

– Ну, не два миллиона, конечно...

Денег, как выяснилось, нашлось не два миллиона, не один, и даже не сто тысяч. Мелкими купюрами у Эльвиры оказалось восемь тысяч, у Дьордяя десять с чем-то, у Иона пять. Амнистимов решил, что Суслевич был главным, остальные помогали или оказались свидетелями, вот он им и выдал понемногу. Скорее всего, других денег и нет. Если бы Владимиров снимал все деньги со счета, как в цивилизованном обществе, было бы все ясно, но он орудовал и с неучтенной наличностью, использовал банковские ячейки. Так что два миллиона – миф. Но и двести тысяч плюс найденное – хорошая сумма.

Кравцов с рассуждениями Амнистимова соглашался – и даже слишком поспешно. Ему важно было задобрить Амнистимова, чтобы тот разрешил ему поехать сейчас в район и встретиться с Суслевичем, а заодно и переговорить, хотя бы коротко, со свежепойманными соучастниками.