Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова Страница 56

Стариков своего зятя Кузьма видел всего пару раз. Они были похожи, как близнецы. Оба низкорослые, худосочные, подслеповатые, в линялых пижамах и потрепанных тапках. Родители Максима всегда держались вместе. Даже входные двери, на звонок, открывали вдвоем. Так и запомнились они Кузьме состарившейся парой линялых голубей.

— Кто там? — услышал Кузьма голос Ольги. Распахнув двери перед отцом, она обрадованно разулыбалась: — Какое счастье, что ты пришел!

— С чего бы так-то радостно? — изумился отец, не поверив в искренность услышанного.

— Максим на базар поехал за продуктами. А мне стариков искупать надо.

— Сами-то что? Иль разучились?

— Давно! Уже три года их мою. Но не в том беда. Помыть не трудно. Надо уследить за тем, кто мытым выйдет! — провела Кузьму в комнату. Столяр огляделся, удивившись тишине в квартире.

— А где они? — поискал взглядом стариков.

— Да вон! В прятки играют! — указала на приоткрытую дверь спальни, из-за которой выглянула маленькая взлохмаченная голова. Кто это, старик или старуха, Кузьма не разобрал. Он поздоровался. Но в ответ услышал:

— Ку-ка-ре-ку! Эй, Мефодьевна! Ищи, я уже спрятался!

— Мать твою! Ты это что? Спятил? — не понял Кузьма и увидел старуху, крадущуюся из кухни. Она переворачивала стулья, ища под ними старика, влезала под стол, заглядывала за спинку дивана, за двери. Потом пошла в спальню, грозя:

— Найду тебя, проказник! Ой, найду!

На Кузьму никто из них не обратил пи малейшего внимания. Его попросту не увидели.

— Мам! Иди мыться! — подошла Ольга к старухе. Та уперлась. — Пошли! — звала дочь, взяв свекруху за руку. Та, вырвав руку, убежала в спальню, оставив за собой на полу мокрую дорожку.

Ольга молча протерла пол. И снова позвала свекровь:

— Идите ко мне! Я вам конфетку дам!

Мефодьевна выставила голову, потребовав:

— Покажи!

Увидев конфету, бросилась к Ольге, та быстро подняла руку, и старуха не успела вырвать конфету, позвала на помощь старика.

— Иди ко мне. Отдам конфету! — Ольга подошла к двери ванной. Старики не двинулись с места. И тогда Кузьма потерял терпение. Подхватил обоих в охапку. И в чем были сунул в воду, одетыми и обутыми, не обращая внимания на визги и крики.

— Я иху мать! Сейчас искупаю обоих разом! Ведро хлорки в ванну, пузырь дихлофоса! И до ночи не выпущу! Туды их душу! — потерял терпение, вдавливал головы стариков в ванну, ругая их отборно.

— Пап! Они больные! Не надо злиться! — уговаривала Ольга отца.

— Я их живо вылечу! — шлепнул по заду старика, вылезающего из ванны, вытряхнул его из мокрой одежды. Точно так же поступил с Мефодьевной. И прикрикнул: — Живо мойтесь! Сами! Не то обоих повешу на балконе вот на этой веревке! Но сначала отлуплю! — сорвал веревку и легонько стеганул по заднице Мефодьевну, перелезавшую через ванну. Та взвыла. — Мыться! — держал веревку наготове.

Ольга стояла в дверях. Она уже успела повесить одежду стариков сушиться. И теперь смотрела, как отец с ними управляется. Кузьма повторил еще пару раз:

— Мыться! — но ничего не добился.

— Они не понимают! — тихо сказала Ольга.

— Сейчас втолкую! — поднял за уши сначала бабку, потом деда, потряс их в воздухе.

Те в голос заблажили:

— Кузьма, отпусти!

— Узнали, стервозы! Будете мыться или теперь выдеру обоих! — потряс веревкой перед носами.

Старики, недовольно фыркая, взялись за мыло и мочалки.

— Не приведись вам нашкодить тут! С балкона скину обоих. Голышом. Там вас поднять станет некому! Поняли? — вышел из ванной. И увел Ольгу. Та не могла закрыть рот от удивления.

— Что это? Неужели сами? Столько лет я с ними мучаюсь! — заглянула в ванную. Вернулась смеясь: — Моются! Сами! Вот это да! Выходит, все годы издевались над нами? Но как ты их раскусил?

— У нас такие были. Тож умнели скоро! Раз-другой по ушам — вмиг память просыпалась. Кому охота получать?

— Вы бьете стариков?

— Не-е! Это их лечат те, с кем в комнате живут. Не дозволяют изгаляться! Кто там с ими нянькаться станет? Вот одну к нам привезли. Та тоже над зятем измывалась. Прикинулась хворой. И стребовала, чтоб он ее в туалет на руках носил. Мол, на горшок не умею. Он, не будь дурак, к нам тещу сбросил. Она и в стардоме цирк продолжила. Ну а когда ее отказались нести в туалет, она все под себя сделала. Тут-то старухи взбеленились, те, что с ней жили. И загаженную простыню намотали ей на морду. До вечера продержали. Она чуть не сдохла. Не то пошла, бегом в туалет побежала. Разом вылечилась. На все места! Домой запросилась. Да зять не дурак. Отказался забирать. И до сей день у нас канает!

— А как понял, что мои прикидываются?

— Да просто! На конфете! Каб и впрямь долбанутые, не поняли б. Не просила б показать и не лезла отнять у тебя. Такое лишь симулянтам сподручно. И еще… Теперь ты поняла, как их в руках держать? Начнут грозиться задавиться, не отговаривай! Подай веревку. Скажут, что сбросятся с балкона, — открой им туда двери. Поверь, они над собой ничего не утворят. А вот тебя могли извести со свету белого.

— Но зачем? За что?

— Кураж! Так наша врачиха говорит. Что это за хворь, никто не знает. И лечение ей одно — битотерапия. Гордыня их одолела. Хотят тебя заездить. Ну а коли б не выдержала и ушла, враз поумнели бы. Куда деваться? Впадание в детство случается. Но оно не враз сваливается. И притом люди помнят не только родню, даже знакомых. А эти когда меня признали? И еще, при старении у человека не пропадает жалость к детям. Так вот и врач говорит. Она стариков насквозь знает. Я и наслушался от ней в стардоме. Ишь сгодилось нынче! — довольно улыбнулся, услышав из ванной:

— Ольга! Дай одеться! Сколько тут голыми стоять будем?

— А ну! Живо сами найдите свое тряпье! — встал Кузьма.

Старики мигом заскочили в спальню, зашуршали в шкафу.

— Вот это да! Глазам не верю! Чудесный сон, да и только! Но за что они так нас мучили? Ведь Максим их сын!

— Про то не запамятовали. Не его — тебя сживали! Хочь кто их разберет нынче! Теперь плетку с рук не выпускай. Под ей они хворать забудут. А то ишь жир в жопах завели! То-то дивился, как хворые в доме остаются сами? И ништяк! Когда ж вы дома, душу наизнанку выматывают. Пошто сама не додумалась?

— Мне с ними до горла хватило. Я и теперь не верю, что они нормальные.

— Напоминай! — указал на веревку.

Кузьма наблюдал за стариками, как и Ольга. Те, одевшись, вышли на балкон.

У Ольги щеки посинели от страха.

— А если спрыгнут вниз?

— Сиди! Не выдай себя. Хотели б сигануть, ждали б, когда дома никого не будет. Тут же — симулируют. Не сдавайся.