Кентавр в саду - Моасир Скляр Страница 56

На следующий день, когда Гедали уходит на работу, она отпускает прислугу: так ей спокойнее. Сыновья отдыхают на юге с бабушкой и дедушкой. Она делает несколько бутербродов и относит их юноше. Они опять долго разговаривают. В конце концов он признается ей в любви. Это случилось как-то вдруг, но он уверен, что чувство его серьезно. И предлагает ей бежать вдвоем. Жить они будут в глуши, где-нибудь в Риу-Гранди. Заведут немного скота, станут выращивать зерно, овощи, но не больше, чем необходимо для жизни — парень не желает создавать прибавочную стоимость. Но главное — любить друг друга. Любить как можно чаще. В полях, на траве. На берегах ручьев.

Тита растеряна, не знает, что сказать. Боится ранить юношу, уже и без того перенесшего немало страданий. Боится напрасно обнадеживать его. Но больше всего она боится самой себя. Просит дать ей время на размышления. Рикарду требует немедленного ответа, но Тита с улыбкой выскальзывает из его рук: уже вечер, Гедали вот-вот вернется.

До Гедали Рикарду дела нет. Он даже знакомиться с ним не хочет. Да и голос его слышит всего один раз, вечером 15 июля 1972 года: буду поздно, кричит этот самый Гедали от дверей, не жди меня. Рикарду, взволнованный, выходит из чулана: ему нужен ответ Титы. Сумасшедший, говорит она, прячься сейчас же. Но он, забыв об осторожности, обнимает ее здесь же, в гостиной.

Дверь отворяется. Это Гедали:

— Я вернулся, — говорит он, — Паулу… — и умолкает.

Гедали не верит своим глазам. Думаю, скрывать что бы то ни было нет смысла, говорит Тита. Ее дерзкий тон выводит Гедали из себя: будто она ни в чем не виновата. Кто это такой, спрашивает он, едва сдерживаясь, и что он делает в моем доме? Ну, начинает Тита, уже не так уверенно, он появился…

Гедали перебивает ее: ты — молчи. Говорить будет он. Выложит всю правду. Всю как есть. Без обмана.

Рикарду рассказывает свою историю. Он дрожит, видно, что умирает со страху. Говорит, что хотел только попросить помощи у Гедали, чтобы вернуться домой, к родителям.

Гедали его давно уже не слушает. Смотрит он на Титу. Сомнений у него нет: она влюблена. Страсть поработила ее. Она забыла о нем, о детях, обо всем. Белый свет для нее клином сошелся на этом парне. Гедали чувствует, что надо что-то предпринять и как можно скорее, иначе…

Дверь распахивается, и в гостиную вваливается радостная компания, крича во все горло: поздравляем! поздравляем! — Паулу и Фернанда, Жулиу и Бела, Бела с тортом, Арманду и Беатрис, Арманду с двумя бутылками вина, Жоэл и Таня, Таня с букетом цветов — и тут Гедали вдруг вспоминает: сегодня годовщина основания кондоминиума, дата, которую они всегда отмечают, вот почему он не застал Паулу в клубе.

Все замирают, как громом пораженные. И вдруг:

— Грабитель, это грабитель! Зовите охрану! — истерически вопит Таня. — Ради Бога, зовите охрану!

С диким криком Рикарду кидается в закрытое окно и исчезает в ливне битого стекла. Погоди! — кричит Тита, бросаясь вслед, Беатрис пытается удержать ее, она вырывается, выбегает из дому, все — за ней, Паулу кричит, кто это, Гедали, кто? Заткнись, кричит Гедали, и тут раздается лай собак и выстрелы, несколько выстрелов подряд. Все бегут в парк, издали видят охранников, столпившихся вокруг фонтана — и юношу, лежащего ничком в луже крови.

Тита бежит впереди и кричит, не умолкая. Гедали делает отчаянное усилие, догоняет ее, пока она еще не добежала до фонтана, хватает за руку. Пусти, животное! — рычит она, лицо искажено болью и ненавистью; Гедали не выпускает ее, держит крепко, притягивает к себе. Она сопротивляется, бьет его кулаками в лицо, в грудь, куда попало. Наконец ослабевает, повиснув на руках мужа, дает ему отвести себя в дом и уложить в постель.

Кто-то настойчиво звонит в дверь. Гедали спускается, чтобы открыть. Это Педру Бенту, револьвер все еще у него в руке. Он бледен, как смерть, и весь в поту. Это твой родственник, Гедали? — спрашивает он вполголоса. — Твой друг? Гедали не отвечает, только молча смотрит на него. Педру Бенту продолжает: прости, Гедали, если это твой родственник или друг. Люди испугались, начали стрелять, когда я пришел к фонтану, дело его было дрянь, я только выстрелил в голову, чтобы он не мучился.

Наверху сотрясается в рыданиях Тита. Ничего, все в порядке, говорит Гедали и закрывает дверь.

Несколько дней Тита не выходит из комнаты. Она задвигает засов, не желает никого видеть. В конце концов позволяет Беле войти. И одной только Беле рассказывает историю юного террориста. Своего возлюбленного. Всем остальным Бела и Гедали говорят, что Тита застала в доме вора.

Приняты все необходимые меры. Полиция допрашивает свидетелей без особого усердия. Газеты ограничиваются крайне лаконичной информацией. Молодой налетчик застрелен при попытке ограбления в кондоминиуме. На подобные привычные новости давно уже никто не обращает внимания. Через несколько дней даже дети забывают о случившемся, оглушенные телевизионным дурманом.

Ложь. Нагромождения лжи, штабеля лжи, одни поверх других. Не всякий археолог докопался бы до истины, погребенной под толщами вранья, если истина и в самом деле существовала.

Гедали уезжает. Бросает Титу и детей и отправляется в Марокко. Он хочет видеть — и не удивительно, ведь речь идет о человеке, которому он полностью доверяет, — врача. Психика Гедали совершенно расстроена. Он хочет, чтобы его прооперировали, для того, чтобы, как он говорит, снова стать кентавром. Доктор начинает подозревать, что это безрассудное поведение объясняется рецидивом рака, и решает провести обследование заново. В это время у Гедали завязываются любовные отношения с медсестрой клиники, таинственной туниской по имени Лола. Это от нее Гедали получает в подарок амулет, мумифицированную львиную лапу.

Врач, питающий к девушке платоническое чувство, не желает, чтобы молодые люди виделись. В конце концов он даже запирает Лолу в комнате. Дело чуть не кончилось трагедией. Медсестра врывается в кабинет, где Гедали делают рентген под общим наркозом, и набрасывается на врача. Ассистент врача не видит другого выхода, как выпустить в нее несколько пуль, ее отправляют в больницу, где жизнь ее чудом спасена.

Что до Гедали, то он выходит из-под наркоза полностью излечившимся: не хочет больше, чтобы его оперировали, и собирается вернуться в Бразилию. В спешке он, пожалуй, забыл бы взять с собой подарок — львиную лапу, если бы не напоминание врача.

Львиная лапа, восклицает медноволосая красавица, вот бы мне львиную лапу. Я помешана на амулетах. А ты попроси его, говорит Тита, может, тебе и подарит. Мне не подарил. Вы подарите мне вашу львиную лапу, Гедали? — спрашивает женщина, беря меня за локоть. Подумаю, отвечаю я с улыбкой.

— Так вот, — продолжает Тита, — Гедали вернулся из Марокко. Но все еще злой: домой возвращаться никак не хотел. Купил бывшую отцовскую фазенду в Куатру-Ирманс, там и поселился: обрабатывал землю. В помощники взял одного туземца из местных. По ночам они вместе занимались колдовством. Гедали такие вещи любит, представь себе. А у индейца был целый арсенал амулетов. Чуть позже свекровь рассказала мне, что Гедали на фазенде, и я решила туда поехать. Знаешь, только тогда — а ведь мы столько лет уже были женаты — я поняла, что чувство, которое я испытываю к Гедали, и в самом деле любовь. Мы помирились и теперь живем в Порту-Алегри, где Гедали возглавляет филиал фирмы, основанной им вместе с Паулу.