Якоб решает любить - Каталин Дориан Флореску Страница 54

Корабельщик сидел на корточках, обхватив голову руками, жалея себя, и не мог решить, что теперь делать. Тогда Фредерик опять встал, отодвинул корабельщика в сторону и скомандовал гребцам: «Весла в воду!» Через полдня они причалили у Мария-Таферль, и путники, донельзя уставшие, сошли на берег.

Они упали на траву и лежали неподвижно, пока силы не вернулись к ним. Только после этого они направились к церкви на холме. С собой они несли небольшие дары: четки, медальоны и монеты, которые хотели преподнести Милостивой и Чудотворной Деве Марии, той, что некогда вернула к жизни старый больной дуб на этом месте. Той, к которой прилетали целые сонмы ангелов, — так говорили местные, когда видели в лесу странные огни. Только Фредерик и еще один мужчина остались у плота, чтобы корабельщик не вздумал сбежать. Тот рвал на себе волосы и бормотал: «Я же столько раз проходил там, и никогда со мной такого не было».

Два дня спустя они под водительством Фредерика вошли в Дунайский канал, и лоцман провел их в речной порт Вены. Корабельщик, уже взяв себя в руки, потребовал, чтобы все покинули судно. В это время на причале появился человек, поприветствовавший корабельщика с нарочитым дружелюбием.

— Я думал, ты в этом году уже не появишься! — крикнул с берега элегантно одетый мужчина.

— И все-таки я здесь, — сказал корабельщик и спрыгнул на сушу.

— Твои пассажиры, кажется, порядком устали. Что-нибудь приключилось? — спросил незнакомец.

— Ничего особенного.

— Сколько ты хочешь на этот раз за свой плот?

— Как в прошлый раз, меня вполне устроит, — ответил корабельщик и звонко хлопнул по ладони, протянутой собеседником.

Фредерик, чем-то занятый поблизости, вмешался в разговор:

— Что это значит? Я думал, ты довезешь нас до места назначения.

— Мое место назначения здесь. Я только что продал свой корабль и возвращаюсь домой пешком. Весной приплыву опять.

Фредерик сделал шаг к нему, но тот не отступил.

— Ты не можешь так поступить! Посмотри на людей, они же совершенно выбились из сил. Это все из-за тебя!

— Послушай меня! — прикрикнул на него корабельщик. — Это был несчастный случай. Чего понадобилось старику? Зачем он встал? Разве я разрешал вам вставать? Нет, не разрешал. А теперь уйди с дороги.

Фредерик подошел еще на шаг ближе. В прошлый раз он сбил корабельщика с ног и сейчас хотел сделать то же самое, но на этот раз противник, казалось, решил не отступать. Между ними встал покупатель.

— Я не желаю знать, что все это значит, это меня не касается. Ты продаешь мне судно или нет?

— Деньги у тебя с собой? — спросил корабельщик.

— Конечно.

— Значит, плот твой.

— Хорошо, тогда пойдем в кабак и оформим сделку.

— А мы? С нами что будет? — спросил Фредерик.

— Вы пока располагайтесь здесь, на улице, и надейтесь, что будет дуть только холодный бриз и не пойдет дождь, — посоветовал покупатель. — Думаю, ни у кого из вас не хватит денег на гостиницу. Может, через пару дней кто-нибудь повезет вас дальше, иначе придется ждать до весны.

— До весны? И что же нам делать до тех пор? — оторопело спросил Фредерик.

— Откуда мне знать. Молиться, наверное.

Партнеры рассмеялись и уже собрались удалиться, но тут покупатель остановился и еще раз обернулся к Фредерику:

— Кстати, вам еще нужно оформить бумаги, а получить их не так-то просто. Запишитесь в Придворной палате, так надежнее всего.

— А где эта Придворная палата? — спросил Фредерик, но коммерсант только пожал плечами, и они с корабельщиком ушли.

Фредерик вернулся к своим товарищам, растерянно стоявшим среди пожитков, и объявил, что пойдет искать Придворную палату. Он посадил жену и тещу у невысокой каменной ограды, защищавшей от ветра, сложил вокруг них то немногое, что осталось от их имущества, и собрался уйти, но Ева схватила его за руку.

— Откуда мне знать, что ты вернешься? — спросила она.

— Я вернусь. — Он сказал это так твердо, что у нее не осталось никаких сомнений.

Я так и не узнал, как Фредерик нашел Придворную палату, не знал этого и мой дед. Точно известно — насколько может быть точно известно то, что пересказывали и приукрашивали сотни раз, — что в венской суете он каким-то образом отыскал Придворную палату и что там ему пообещали на следующий день прислать в порт несколько чиновников, которые уладят все формальности. Теперь оставалось только найти новое судно.

О дальнейших событиях рассказала Ева Обертин после смерти мужа, на собственном смертном одре и после многократных увещеваний священника облегчить душу в присутствии ее детей.

На обратном пути из города в порт Фредерик проходил мимо кабака, где увидел корабельщика и покупателя, уже хорошенько обмывших сделку, что было заметно по множеству пустых рюмок на столе. Фредерик ломал голову, где же ему разместить на ночлег жену и тещу. Он, конечно, надеялся, что в складчину с остальными путешественниками у них наберется достаточно денег, чтобы нанять новый плот, но вообще-то понимал, что надежда ничтожна. Наверняка ни у кого из пассажиров не было нужной суммы. К тому же где взять подходящего корабельщика? Время неумолимо шло вперед, уже темнело.

Он остановился у окна кабака и стал наблюдать за выпивающими дельцами. Покупатель все время подливал корабельщику, по-видимому, надеясь напоить его и сбить цену. Но и тот был не промах, тоже потчевал собутыльника шнапсом и явно преследовал прямо противоположную цель. Наконец Фредерик увидел, как кошелек с монетами перешел из рук в руки, партнеры допили последние рюмки и встали.

Фредерик спрятался за углом и оттуда следил за двумя мужчинами, которые вышли, еле держась на ногах и невнятно бормоча, обнялись, как закадычные друзья, и распрощались до следующего года. Потом они разошлись в разные стороны: торговец пошел в город, а корабельщик взял курс на уже опустевшие окраины, чтобы через луга и перелески добраться до дороги, которая приведет его домой.

Торговец вскоре зашагал прямо и уверенно, а вот корабельщик, похоже, и впрямь был в стельку пьян. Он хватался за стены и заборы, казалось, вот-вот упадет и не встанет. Если бы Фредерик не знал, что корабельщик напился в кабаке, он мог бы подумать, что это путь по суше заплел тому ноги. Мысль ограбить его пришла в голову Фредерику позже, когда уже перестали ездить повозки и, кроме ветра, отдаленного лая и мелодии, что насвистывал хмельной ульмец, ничто не нарушало тишину.

Сначала он пошел за ним, чтобы избить, — так он потом отвечал на упорные расспросы жены, — чего не мог сделать при возможных свидетелях. Или просто потому, что еще в Лотарингии привык беззвучно подкрадываться, вот и здесь не смог удержаться.

Местность была безлюдная, улица превратилась в узкую ухабистую тропинку, терявшуюся в лесу. Если еще недавно Фредерик горел желанием начать новую жизнь с чистой совестью, то теперь все изменилось, он снова стал охотником, каким был на родине. Корабельщик сделался для него очередным цыганом, который то и дело блевал и облегчался, не замечая тени, следовавшей за ним на расстоянии.