Покрашенный дом - Джон Гришэм Страница 54

Родителей я обнаружил возле Мэйн-стрит - они пили лимонад и наблюдали за всем этим спектаклем с безопасного расстояния. Паппи и Бабка уже сидели в грузовичке, готовые к отъезду, но явно желая еще задержаться. Аттракционы приезжают к нам всего раз в год.

– У тебя сколько денег осталось? - спросил отец.

– Около доллара, - ответил я.

– Это колесо обозрения что-то не очень безопасным выглядит, Люк, - сказала мама.

– Я на нем два раза прокатился. И все в порядке.

– Я дам тебе еще доллар, если ты больше не будешь на нем кататься.

– Ладно, согласен.

Она вручила мне долларовую бумажку. Мы договорились, что вернусь примерно через час. Я нашел Деуэйна, и мы решили, что пора проверить, как там это женское шоу. Мы быстро пробрались сквозь толпу и замедлили ход только возле цыганских фургонов. Здесь, позади них, было гораздо темнее. Перед самим шатром стояли несколько мужчин - курили сигареты, а в дверях вихлялась молоденькая женщина в очень откровенном костюмчике - она вертела бедрами и вызывающе пританцовывала.

Мы, баптисты, всегда считали, что танцы - дело изначально дурное и вообще греховное. Они занимали такое же место в списке самых тяжких прегрешений, что и пьянство или богохульство.

Эта танцорка была не такая привлекательная, как Далила, да и не умела так же изящно демонстрировать свои прелести. Конечно, у Далилы позади годы практического опыта, она ж весь мир объехала.

Мы стали медленно прокрадываться дальше, держась в тени, пока рядом вдруг не раздался какой-то незнакомый голос, провозгласивший словно ниоткуда: «Хватит, и так далеко забрались. А теперь убирайтесь отсюда, ребята!» Мы замерли на месте и оглянулись по сторонам. И в этот самый момент услышали другой, хорошо знакомый голос, провозглашавший позади нас: «Покайтесь! Покайтесь, погрязшие в пороке!»

Это был преподобный Эйкерс, он стоял, выпрямившись во весь рост с Библией в руке, согнутым пальцем другой тыкая в небеса.

– Вы, порождения ехидны! Исчадия ада! - орал он во всю силу своих легких.

Я не успел увидеть, перестала танцевать та молодая женщина и разошлись ли мужчины, стоявшие у шатра. Не было времени оглянуться: мы с Деуэйном тут же бросились на землю и на четвереньках побежали, как преследуемая дичь, сквозь скопление фургонов и грузовиков, пока не увидели свет, пробивавшийся между двумя павильонами возле дорожки. Там мы вылезли и затесались в толпу.

– Как думаешь, он нас видел? - спросил меня Деуэйн, когда мы оказались в безопасности.

– Не знаю. Вряд ли.

Мы сделали круг и снова подобрались поближе к цыганским фургонам. Брат Эйкерс был в прекрасной форме. Он подошел уже футов на тридцать к шатру и теперь изгонял демонов самым громким голосом, на какой был способен. И имел некоторый успех. Танцорка куда-то исчезла, так же как и мужчины, что слонялись у шатра и курили. Он угробил это шоу, хотя, как я подозревал, все они сидели внутри и ждали, когда он уберется.

А Далила между тем снова появилась у ринга - опять в другом костюме. Он был сшит из леопардовой шкуры и едва прикрывал ее прелести, так что я был уверен, что на следующее утро брату Эйкерсу будет что сказать об этом. Он обожал приезды аттракционов, потому что они давали ему материал для обличений с церковной кафедры.

Возле борцовского ринга уже собралась толпа, все глазели на Далилу и ждали Самсона. Она еще раз представила его публике, теми же словами, что мы уже слышали. Потом он наконец запрыгнул на ринг - он тоже был теперь в леопардовой шкуре. Плюс тесные шорты, никакой рубашки, сверкающие черные кожаные сапоги. Он с важным видом прошелся по рингу, потом встал в красивую позу и попытался раззадорить нас, чтобы посвистели.

Мой приятель Джеки Мун первым влез на ринг и, подобно большинству предыдущих жертв Самсона, предпочел стратегию уловок и уверток. Двадцать секунд он ловко уворачивался и ускользал, пока Самсону это не надоело. Сначала «ножницы», захват ногами, потом бросок с перекатыванием, как нам объяснила Далила, и вот Джеки уже лежит на траве неподалеку от меня. И смеется: «Совсем не так уж и плохо!»

Самсон и впрямь не собирался никого увечить: это могло повредить его бизнесу. Но по мере того как его выступление приближалось к концу, он становился все более задиристым. И все время кричал нам: «Что, настоящих мужчин среди вас больше не осталось?» Акцент у него был какой-то совершенно экзотический, а голос низкий и пугающий. «Ну, остались еще настоящие воины в городе Блэк-Оук, штат Арканзас?»

Мне хотелось сейчас быть семи футов ростом. Тогда бы я тоже влез на ринг и напал бы на старичка Самсона, и толпа бы орала от восторга. Я в ему показал! Я в его так вышвырнул с ринга! И стал бы настоящим героем Блэк-Оука! А так мне оставалось только освистывать его.

И тут на сцене появился Хэнк Спруил. Он прошел вдоль ограждения ринга под рев зрителей и остановился. Стоял он достаточно долго, чтобы привлечь внимание Самсона. Толпа смолкла, а эти двое стояли и мерили друг друга взглядами. Потом Самсон подошел к краю ринга и сказал:

– Ну, заходи сюда, малыш!

Хэнк, конечно, только усмехнулся в ответ. Потом подошел к Далиле и достал из кармана деньги.

– О-ля-ля, Самсон! - воскликнула Далила, принимая деньги. - Двадцать пять долларов!

Толпа недоверчиво забормотала.

– Двадцать пять баксов! - произнес мужчина сзади. - Это ж недельный заработок!

– Да, но он может выиграть двести пятьдесят, - заметил другой.

Толпа сгрудилась возле ринга. Мы с Деуэйном пробрались в первый ряд, чтобы взрослые не закрывали нам ринг.

– Как вас зовут? - спросила Далила, поднимая микрофон.

– Хэнк Спруил, - прорычал тот. - Ставка такая же, десять к одному?

– Точно такая же, мальчик. А ты не боишься ставить двадцать пять долларов?

– Не боюсь. И все, что я должен сделать, это продержаться на ринге минуту?

– Да, шестьдесят секунд. Знаешь, за пять лет Самсон не проиграл ни одной схватки. Последний раз он был побежден в России, они там смошенничали.

– Плевать мне на Россию, - сказал Хэнк, снимая рубашку. - Еще какие правила?

– Никаких. - Она повернулась к толпе и со всем драматизмом в голосе, на какой только была способна, прокричала: - Леди и джентльмены! Великого Самсона вызвали на бой! Самый страшный бой за все времена! Мистер Хэнк Спруил поставил двадцать пять долларов на эту схватку, а ставка десять к одному! Никогда прежде в истории никто не ставил такую сумму!

Самсон прохаживался по рингу, демонстрируя свои мышцы и потряхивая локонами, он явно с нетерпением предвкушал предстоящую схватку.

– Покажите деньги! - прорычал Хэнк Далиле.

– Вот они, - сказала она в микрофон.

– Нет, я хочу видеть все двести пятьдесят.

– Да они нам не понадобятся, - со смехом ответила она; но в ее смешке проскользнула некоторая нервозность. Она опустила микрофон, и они еще некоторое время спорили и торговались. Из толпы вылезли Бо и Дэйл, и Хэнк поставил их возле маленького столика, где Далила держала деньги. Когда он убедился, что деньги на месте, то влез на ринг, где великий Самсон ждал его, скрестив на груди могучие руки.