Терапия - Дэвид Лодж Страница 53

- Она похожа на тебя, - в конце концов выдал он.

- Ты думаешь? - спросила я.

Глаза у нее были темно-карие и такие же темные волосы, так что, видимо, он имел в виду ее большие сиськи. Вообще-то, если быть честной, рот и подбородок у нее немного смахивали на мои, и она, кажется, была веселой - намек на улыбку и огонек в глазах. Чего не скажешь о Кьеркегоре, если судить по одному рисунку в той же витрине: тощий, скрюченный, длинноносый чудаковатого вида человек в цилиндре и с зонтиком под мышкой, который он держал, как ружье. Пузан пояснил, что эту карикатуру сделали для газеты, когда Кьеркегору было уже за сорок, и указал на другой рисунок, выполненный другом философа, когда тот был молодым человеком, и здесь он выглядел довольно симпатичным, но карикатура почему-то казалась более достоверной. Скрюченная спина у Кьеркегора была от искривления позвоночника. Работать он предпочитал стоя за конторкой, которая находилась в той же комнате среди прочей мебели. Пузан сам немного постоял за ней, делая пометки в своем блокноте, и маленькая девочка-немка, пришедшая в музей со своими родителями, уставилась на него, пишущего, и спросила у отца:

- Ist das Herr Kierkegaard?

Я засмеялась, потому что нельзя было представить никого, менее похожего на Кьеркегора. Пузан услышал мой смех и обернулся.

- Что такое? - спросил он.

Когда же я объяснила, он покраснел от удовольствия. Он просто одержим Кьеркегором, особенно его отношениями с этой Региной. Напротив конторки стояло что-то типа буфета высотой футов пять. В музейной брошюре Пузан вычитал, что его сделали по специальному заказу Кьеркегора для хранения памятных вещей, связанных с Региной. Кажется, она умоляла его не разрывать помолвку и сказала, что была бы счастлива, если бы он позволил ей провести остаток жизни с ним, даже если бы ей и пришлось жить в маленьком буфете, вот дура.

- Поэтому внутри нет ни одной полки, - объяснил Пузан. - Чтобы она могла в нем поместиться.

Клянусь, когда он зачитывал это место из брошюры, на глаза у него навернулись слезы.

В тот вечер мы поужинали в ресторане отеля: кухня простая, но продукты великолепные, в основном прекрасно приготовленная рыба. Я взяла печеного палтуса. Я тебя утомила? О, отлично, мне просто показалось, что у тебя на секунду закрылись глаза. Ну так вот, на протяжении трапезы я все время пыталась свернуть беседу на «Соседей», а он настойчиво возвращался к Кьеркегору и Регине. Меня уже просто затошнило. И еще мне очень хотелось после ужина посмотреть ночной Копенгаген. Я имею в виду, что у него репутация города без предрассудков, со множеством секс-шопов, видеосалонов, живых секс-шоу и всякого такого. Правда, сама я ничего подобного не заметила, но думала, что где-то же это должно быть. Я хотела разведать кое-что и для себя, для своего проекта «Уэстэндеры». Но на мои намеки на сей счет Пузан отреагировал как-то очень вяло, можно было подумать, что он не хочет меня понимать. Я решила, что он, наверно, рассчитывает на секс-шоу с нашим участием, но нет. Около десяти пятнадцати он зевнул и сказал, что день был долгий и, вероятно, пора закругляться. Я прямо обалдела… и, должна признаться, была немного задета. То есть он мне не очень-то нравился, но я ожидала, что он проявит свою симпатию ко мне как-то более ощутимо. Я не могла поверить, что он притащил меня в Копенгаген только для того, чтобы разговаривать о Кьеркегоре.

На следующее утро - это было воскресенье - Пузан настоял, чтобы мы пошли в церковь, так поступил бы Кьеркегор. Видимо, он отличался религиозностью, но она принимала какую-то причудливую эксцентричную форму. Поэтому мы отправились на невероятно мрачную лютеранскую службу, целиком на датском разумеется, и она нагнала на меня такую тоску, какой не бывало даже во время службы в нашей школе, хоть в это почти невозможно поверить. А после обеда мы пошли на могилу Кьеркегора. Он похоронен на кладбище милях в двух от центра города. Между прочим, по-датски его фамилия означает «церковный двор», так что мы, как заметил Пузан, навещали Кьеркегора на kierkegaard, что было почти единственной шуткой за день. Место оказалось довольно приятным - клумбы, аллеи, обсаженные деревьями. Как сказано в путеводителе, в хорошую погоду жители Копенгагена приходят сюда как в парк, устраивают пикники и тому подобное, но в день нашего визита шел дождь. Могилу мы отыскали с трудом, а когда все же нашли, то она, как и комната в музее, тоже вызвала некоторое разочарование. Это клочок земли, обнесенный чугунной оградой, в центре стоит памятник отцу Кьеркегора, к которому прислонены две каменные плиты с выгравированными на них именами его жены и детей, включая Серена. Это имя Кьеркегора - Сёрен, со смешным перечеркнутым датским «о». Но ты, вероятно, и так это знаешь, да? Извини. Мы несколько минут постояли под дождем в почтительном молчании. Пузан снял шляпу, и дождь стекал по его лысине, по лицу - с носа и подбородка. Зонта у нас не было, и скоро мне стало неуютно, я промокла, но Пузан во что бы то ни стало хотел отыскать еще могилу Регины. Он где-то вычитал, что она похоронена на том же кладбище. У входа был указатель могил, но Пузан не мог вспомнить фамилию Регины в замужестве, и ему пришлось просматривать колонку за колонкой, пока он не наткнулся на Регину Шлегель. «Это она!» - воскликнул он и рванул искать этот участок - 58Д или какой там он был, - но не смог найти. Участки не очень хорошо обозначены, спросить не у кого, потому что было воскресенье и поливал дождь, и мне уже до смерти надоело шлепать по лужам в насквозь промокшей одежде и обуви, вода капала с деревьев и стекала за шиворот, я заявила, что хочу вернуться в отель, и Пузан довольно сердито ответил, мол, хорошо, поезжай, дал денег на такси, и я поехала. Я долго отмокала в горячей ванне и использовала два чистых полотенца и бросила их оба на пол, попросила чай в номер и, выпив крошечную бутылочку бренди из мини-бара, почувствовала, как улучшается настроение. Пузан вернулся часа через два, промокший до нитки. И разочарованный, потому что найти могилу Регины ему не удалось, а вернуться завтра утром и у кого-нибудь спросить времени уже не будет, потому что мы должны успеть на ранний рейс.

Вечер протекал по уже отработанному сценарию: ужин в ресторане отеля, за которым последовало предложение Пузана пораньше лечь спать - в своих номерах. Я просто не верила своим ушам. И начала спрашивать себя, может, со мной что-то не так, может, плохо пахнет изо рта, но я проверила перед сном - запах был приятный и свежий. Тогда я разделась и осмотрела себя в зеркало, но ничего подозрительного тоже не увидела, я даже подумала, что будь я мужчиной, то не смогла бы себя не лапать, понимаешь? Честно говоря, похоть начала меня одолевать из чистой неудовлетворенности, и сна ни в одном глазу, поэтому я решила посмотреть фильм для взрослых по гостиничному видеоканалу. Взяла из мини-бара полбутылки шампанского, уселась в халате перед телевизором и включила его. Ну, моя дорогая, вот это был сюрприз! Не знаю, видела ли ты когда-нибудь подобные фильмы в британской гостинице. Нет? Ты ничего не потеряла, можешь мне поверить. Иногда ради интереса я смотрела их в раммиджском «Пост-Хаусе», когда оставалась в гостинице приглядывать за Марком. Я обязана была убедиться, что маленький Харрингтон не сможет их посмотреть. Администрация гостиницы ставила блокировку на телевизор в его номере, к большому неудовольствию мальчишки. На самом деле в тех фильмах не было ничего такого, чего нет во многих программах сетевого телевидения, даже еще меньше, и единственная разница в том, что так называемые фильмы для взрослых полностью состоят из постельных сцен и выглядят ужасно дешево, актеры играют отвратительно и произносят немыслимо идиотские реплики. Фильмы эти чрезвычайно короткие, а многие сцены грубо обрезаны, потому что ради показа в гостиницах все по-настоящему непристойные эпизоды убирают. Ну, я наделась, вдруг датские окажутся чуток посмелее, но к такому крутому порно я не была готова. Я включила на середине фильма, там в постели кувыркались двое обнаженных мужчин и девушка. У обоих мужчин была совершенно невероятных размеров эрекция, и девушка сосала одного из них с такой жадностью, словно от этого зависела ее жизнь, а второй приходовал ее сзади, ну, ты понимаешь, по-собачьи. Я не могла поверить своим…