Клон в пальто - Ирина Меркина Страница 5

Лешка говорил, что ее заработок — на булавки. Сам он что-то химичил, возил туда-сюда телевизоры и компьютеры, где купить, где продать. На это они и жили, как многие в те времена. Потом приятель предложил перегонять машины из Голландии — новые богачи уже готовы были платить запредельный таможенный налог за эксклюзивную иномарку. Леша поехал в Амстердам, где впервые из чистого любопытства — денег все равно не было — посетил секс-шоп. История об этом магазине была одной из Алиных любимых телег, она много раз повторяла ее на бис к удивлению Лешки, который не понимал, что тут смешного. Секс-шоп он и в Голландии секс-шоп.

Вежливый продавец-араб показал ему новый модернизированный фаллоимитатор:

— Купите для своей девушки, сэр.

— Спасибо, у меня есть свой, — покраснев, ответил Рыжий, тогда еще слегка стыдливый.

— А ваш так умеет? — возразил голландец, включая прибор и демонстрируя его способность крутить головкой.

Фаллоимитатор Лешка все-таки купил ей много позже, года два или три назад, потому что не нашел другого подарка на день рождения. Ему показалось, что это очень смешно — раскрыть коробку на глазах у гостей и преподнести жене огромный розовый член.

Аля таких шуток не любила. Приколы приколами, но деньрожденный подарок — это святое. Перед гостями она, конечно, изобразила бурный восторг, воскликнула: «Ну, наконец-то!» и сорвала аплодисменты. Но потом Лешке все высказала и назвала уродом.

А оказалось, что вовсе не урод. Вот его нет, зато вибратор остался. Такая трогательная забота о будущей вдове.

Пока Лешка любовался искусственными членами и делал бизнес в Европе, на свет появилась Юлия Алексеевна Антонова, наследница небольшой, но твердо стоящей на ногах компании. Рыжий уже не перегонял машины сам. Его товар ехал на трейлерах, а Алексей Алексеевич со товарищи сидел в красивом офисе на Дорогомиловке или ездил в другие красивые офисы и подписывал контракты. Но во время церемонии вручения младенца этот уважаемый бизнесмен так разволновался, что сунул медсестре конвертик с деньгами и рванулся к выходу, забыв взять ребенка у нянечки. А потом нес запеленатый сверток перед собой на вытянутых руках, как хлеб-соль. Сверток ужасно возмущался.

Все эти сцены Аля не вспоминала уже очень давно, а теперь они почему-то вдруг всплывали в памяти. Их первое путешествие за границу втроем с маленькой Юлькой, ее внезапная температура в Ницце, «скорая помощь» с непривычно глухой прерывистой сиреной и обезумевший Рыжий, оравший русским матом на французских врачей. Венеция, уже без ребенка (Юлька впервые доверена бабушке), поцелуи в гондоле и секс на подоконнике у открытого окна, на что благовоспитанная Аля могла решиться, только сильно выпив.

Он затеял эту поездку в знак примирения после первого серьезного загула, романа с собственной референтшей, о котором знали все вокруг, и Аля, разумеется, узнала. Она тогда растерялась и не понимала, что делать: собирать вещи? требовать развода?

— Какой развод, красавица моя? Ты что, дочка Ротшильда? А если нет, то терпи. Не ты первая, не ты последняя.

Так сказала Але мама, но не ее собственная, а мама подруги Терехиной, которая принимала в них во всех живейшее участие. Она очень внимательно выслушала Алю, задала много уточняющих вопросов и объяснила, что в любой жизненной ситуации, которую ты не можешь изменить, надо расслабиться и постараться получить удовольствие.

Аля постаралась. Она явилась в красивый офис и устроила такой бенц, что на всем этаже зависли компьютеры. Рыжий был тогда молод и неопытен. Он испугался, покаялся, уволил разлучницу, повез Алю в Венецию, купил бриллианты, был бурно прощен на подоконнике, а по возвращении все началось сначала, теперь уже с другой обладательницей круглой попы и тонкой талии. За ней была третья, четвертая, а может, двадцать третья и двадцать четвертая. Но Аля уже поняла, что это не так страшно и что из этого тоже можно извлекать удовольствие. И она извлекала бриллианты, покаянные обещания, романтические путешествия, а главное — темы для своих историй, которые делали ее самым популярным персонажем их московской тусовки.

Говорят, мужчины-бизнесмены мало интересуются женщинами, потому что их сексуальная энергия преобразуется в деловую. «Ха!» — могла бы ответить на это Аля. Леха в свои тридцать три и по уши в делах успевал трахать все, что движется. Правда, в пределах досягаемости — специально он за приключениями не гонялся, что правда, то правда. Но приключения с неизбежным успехом догоняли его. И что бабы находили в нем — рыжий, конопатый, лопоухий? Но они любили его — факт, а он любил свою жену, потому что только она могла так легко и расчетливо простить. И так весело рассказать друзьям о его похождениях, что Антонов аж сам себе завидовал, какой он крутой.

Впрочем, ему быстро надоедало слушать о себе любимом, и он все реже бывал в ее компании, которая состояла из подруги Терехиной, терехинской мамы, Кольки и Ленки Нарышкиных, училки Ирины, косметички Ларисы и прочих случайных и неслучайных людей. Алю это вполне устраивало. На расстоянии образ Антонова обрастал ореолом загадочности и вызывал еще больше интереса. К тому же в его отсутствие она могла приврать.

Но отдыхать они всегда ездили вместе, хотя Аля любила старинные европейские города, прогулки по музеям и природу средней полосы, а Леша — экстрим, лыжи, серфинг, жару и людные курорты. Ему хотелось, чтобы все вокруг крутилось и бурлило, и Аля послушно крутилась в общем водовороте, чтобы по возвращении порадовать свой кружок новой порцией рассказов о курортных подвигах неукротимого Антонова.

И вот неукротимый Антонов попал в зубы акуле и оставил жену совершенно одну в Южном полушарии, с обгоревшей спиной, под беспощадным солнцем января.

Во сне Аля вспомнила, что так и не успела поплакать.

В это время ей приснилась полная чушь: зима, какое-то заброшенное, заснеженное кладбище и похороны Алексея. По узкой тропинке тянется нескончаемая вереница девиц в черных платках и коротких юбках, из-под которых торчат длинные ноги в ажурных колготках. Все заплаканные; красные и малиновые носы совершено не гармонируют с яркой помадой. «Это Лешкины подружки», — думает Аля и все ждет, пока девицы пройдут и она сможет подойти к могиле. А они ползут и ползут друг за другом, проваливаясь каблуками в рыхлый снег. «Неужели их так много? — удивляется Аля. — Не может быть, это я присочинила. Лешка бы просто не успел, когда бы он работал?..»

Когда она добралась до холмика, там уже стоял памятник. Алеша был изображен на сером камне как живой, с широкой улыбкой и оттопыренными ушами. А сам камень имел какую-то странную, вытянутую форму, и Аля, присмотревшись, поняла, что это форма пальца, причем красиво обточенный ноготь почему-то был подвижным и крутился в разные стороны, как головка фаллоимитатора.

«Как жаль, что это сон, — подумала Аля, — получилась бы такая замечательная телега. Что же это со мной, мой муж погиб, а я никак не могу заплакать? Просто мне кажется, что все это какая-то глупая сказка, надо только проснуться, и она кончится. Надо проснуться!»