Удиви меня - Софи Кинселла Страница 5

– Вау, мамуль, даже не знаю, что сказать, – бормочу я, все еще глазея на пряничные домики из сказки, так неожиданно появившиеся в нашем саду. – Они замечательные… просто удивительные, но зачем же два?

Мама моргает и спокойно произносит: «Чтобы девочки не ссорились из-за одного домика», как будто это совершенно очевидно.

Такая вот она, моя мама. У нее самая щедрая душа, и иногда это меня волнует, даже пугает. Но второй игровой домик и вправду пришелся к месту – надо же мне где-то хранить свои гирьки и коврик для йоги. Так, о чем это я…

Даже зайдя в собственный дом, мы с Дэном продолжаем молчать; я просто не могу найти верных слов, чтобы разрушить тишину. Пытаясь хоть чем-то себя занять, достаю почту и вяло разбираю письма. Дэн на кухне беспокойно озирается по сторонам, будто он в этом месте впервые. «Знакомится со своей тюремной камерой», – мрачно думаю я и тут же ругаю себя за подобную мысль. Дэн совсем не похож на осужденного, изучающего стены своего последнего приюта. Смотрю на Дэна и оправдываю себя. Похож. Бродит как неприкаянный по кругу, угрюмо взирая на ярко-синие кухонные шкафы. Того и гляди сейчас начнет царапать черточки на стенах, отсчитывая поток бесконечных, ненастных и напрасных дней, составляющих его шестидесятивосьмилетнее заключение.

– Что? – спрашивает он, заметив, что я на него смотрю.

– Что «что»? – парирую я.

– Я ничего не говорил.

– Я тоже.

Боже мой. Да что с нами такое? Мы раздражительны и настороженны, боимся даже заговорить друг с другом. А все этот чертов врач со своими научными интересами.

Каюсь, я невольно повышаю голос:

– Слушай, у нас целая вечность впереди. Буквально! И мы должны это как-то принять, осознать. Давай просто поговорим об этом.

– Поговорим о чем? – простодушно хлопает глазами Дэн.

– Брось! – вспыхиваю я. – Ты прекрасно понял, о чем я. Знаю, что ты думаешь. Как, черт возьми, мы продержимся так долго?! В смысле, долголетие – это прекрасно, но для нас… – я сцепляю руки в замок, – для нас это… испытание.

Прислоняюсь спиной к стенке буфета и, медленно сползая вниз, сажусь на корточки. Спустя мгновение Дэн делает то же самое.

– Это пугает, – соглашается он, и мышцы его лица постепенно разглаживаются. – Не буду врать, эти новости меня… напрягают.

Наконец-то все высказано. Честные слова, идущие из глубины души. Мы оба чертовски напуганы эпической продолжительностью нашего супружества, по масштабам сравнимую разве что с событиями «Сильмариллиона»^[5].

– Как долго, по-твоему, продлился бы наш брак?

– Не знаю. – Дэн разводит руками. – Кто вообще об этом думает, когда женится?

– Но когда ты стоял у алтаря и клялся «Покуда смерть не разлучит нас», ты что, подсчитывал в уме площадь бейсбольного поля? – не унимаюсь я.

Дэн морщит лоб, словно пытаясь отыскать в памяти что-то, давным-давно ускользнувшее:

– Если честно, тогда я представлял себе будущее весьма… туманным.

– Я тоже, – пожимаю плечами я. – Все казалось таким далеким, почти призрачным. Я, конечно, думала о том, что когда-нибудь мы отпразднуем нашу серебряную свадьбу. Когда другие пары достигают двадцать пятой годовщины, ты думаешь: «Вау! У них получилось, они до сих пор вместе!»

– Когда мы отпразднуем нашу серебряную свадьбу, мы будем даже не на середине пути, – немного мрачно добавляет Дэн. – Далеко не на середине.

Мы снова погружаемся в молчание. Все новые и новые детали обретают более четкие границы.

– Вечность куда длиннее, чем я представлял, – со вздохом отмечает Дэн.

– Куда длиннее, – вторю ему я, усаживаясь на пол.

– Марафонская дистанция.

– Супермарафон, – поправляю я. – Ультрамарафон.

– О да, – прибавляет Дэн с внезапным воодушевлением, – верно сказано. Мы думали, что бежим всего-то десять километров, как вдруг узнаем, что участвуем в одном из этих сумасшедших ультрамарафонов по пустыне Сахара, который никогда не кончится. Не то чтобы я хотел, чтобы он закончился, – поспешно добавляет он, поймав мой удивленный взгляд. – Просто, знаешь… не хочется заработать инсульт на полпути.

Дэн хорош в подборе метафор. Сначала сравнил брак с ипотекой, теперь с инсультом. И что же в его представлении пустыня Сахара? Я?

– Мы просто взяли неправильный темп, – самозабвенно продолжает он (ему действительно понравилось рассуждать о марафоне). – Вот если бы я знал, что проживу так долго, наверно, не женился бы молодым. Если люди и вправду будут жить до ста лет, неплохо было бы поменять правила. Для начала не связывать себя узами ни с кем, пока не стукнет пятьдесят…

– Детей рожать тоже в пятьдесят? – немного резко перебиваю я. – Слышал о биологических часах?

Дэн ненадолго замолкает.

– Ладно, согласен, моя теория не подходит, – признает он.

– Во всяком случае, мы не можем вернуться назад во времени. Мы там, где мы есть. Здесь и так хорошо, – улыбаюсь я, стараясь привнести в разговор хоть немного позитива. – Подумай о своих родителях. Они живут в браке тридцать восемь лет и проживут еще больше. Если они смогут, сможем и мы!

– Боюсь, мои родители не слишком удачный пример, – возражает Дэн.

Согласна. Тут я оплошала. У его родителей довольно сложные отношения.

– Ну тогда королева, – соображаю я в ту самую секунду, как звонят в дверь. – Она замужем миллион лет.

Дэн недоверчиво взирает на меня:

– Королева? Это все, что ты можешь придумать?

– О̓кей, забудь про королеву, – обиженно говорю я и, устремляясь к двери, бросаю на ходу: – Обсудим позже, хорошо?

Девочки с радостным визгом вбегают в прихожую; тревожные мысли об узах Гименея, что в вечность длиною, отходят на второй план. Сейчас это уже не так важно. Мои девочки, их счастливые румяные лица, чистые, звонкие голоса («На обед мы ели пиццу!», «А у нас – татушки!») – вот что важно. Обе виснут у меня на руках, наперебой что-то рассказывают, возбужденно скачут, хотят мне что-то показать, пока я безуспешно пытаюсь попрощаться с моей подругой Анной-Лизой, которая, беззаботно улыбаясь, машет мне рукой по пути к своей машине.

Я крепко обнимаю девочек; морщусь, когда они, вертясь и пританцовывая на месте, нечаянно наступают мне на ноги. Они были в гостях у Анны-Лизы всего два часа, мне же кажется, будто я не видела их два года. Я придумываю или Анна немного подросла, а волосы Тессы пахнут по-другому? И откуда у Анны царапина на подбородке?

Сейчас они притаились в углу кухни, секретничают друг с дружкой на своем тайном языке близняшек; их белокурые пряди сливаются в единое светлое пятно, они склонили головки и увлеченно разглядывают руки, на которых красуются блестящие переводные картинки в виде морских коньков. Я слышу возбужденные детские шепотки: «Давай не будем их смывать никогда-никогда!» Хм, надо будет придумать что-нибудь на замену татушкам, ибо наверняка начнется безудержный рев, когда блестящие картинки начнут слезать с кожи после первого купания. Растить пятилетних близняшек все равно что жить в коммунистическом государстве. Нет, конечно, я не считаю, кому сколько шоколадных подушечек насыпаю в пиалку, хотя… Однажды я и вправду рассчитала количество подушечек в миске. Это не так уж и долго. Что поделать, если малышки хотят, чтобы у них всего было поровну.