Когда я уйду - Эмили Бликер Страница 5

— Выходит, ты ему написала, и он вот так запросто решил спуститься? — Люк выложил на тарелку блинчик для Мэй с улыбающейся рожицей из шоколадной крошки. Уилл никогда ничего не делал с первого раза, даже когда мама просила. — Поверю только, если увижу…

На лестнице раздались шаги. Энни усмехнулась.

— Поразительно: человек, который зарабатывает на жизнь, конструируя мобильные телефоны, до сих пор не купил себе смартфон!

— Инженеры и самолеты конструируют, но это ж не значит, что у каждого из них есть свой самолет. — Люк ткнул вилкой в блин, испытывая угрызения совести за то, что оказался способен пошутить. Ему ведь полагалось лежать в постели, свернувшись в клубочек, и тихо поскуливать, так ведь?

— Зато ты погляди, какой эффект! — Гостья кивнула на Уилла. Тот появился на пороге в мешковатых джинсах и старой футболке Люка с логотипом «Металлики».

— Еда готова, или у меня галлюцинации от голода? — изрек Уилл, усаживаясь за стол.

— Да ты юморист! — Энни взъерошила ему волосы, и мальчик не отстранился. Она здорово умела ладить с подростками. Ее единственный сын Мэтт только что поступил в Джорджтаунский университет в Вашингтоне. С начала занятий он побывал дома всего однажды, и Энни отчаянно скучала по нему. Брайан однажды признался, что уговаривал Мэтта пойти в Мичиганский университет и приезжать домой на выходные — постираться, там, и маму повидать, — но парень мечтал изучать политологию и остановил свой выбор на Джорджтауне.

Постираться… Люк окинул взглядом свою футболку и старые тапочки. Если б Энни не пришла, он так и проходил бы целый день, однако присутствие посторонних в доме мотивирует. Не мешало бы не только переодеться. Люк поймал свое отражение в дверце микроволновки — на голове бардак, волосы торчат на одну сторону, как Пизанская башня… Он выключил конфорку и сгрузил в тарелку последнюю партию блинчиков.

— Посмотришь за детьми, а я пока переоденусь?

— Без проблем, — ответила Энни, раскладывая рядом с каждой тарелкой пластиковые приборы.

— Спасибо! — Он отдал ей полный металлический поднос. — Смотри, тот, который с улыбкой, — это для Мэй.

— Хорошо.

Энни кивнула и поставила поднос на стол, затем подняла Клейтона с дивана.

Поднимаясь по ступенькам, Люк с улыбкой прислушивался к бормотанию из кухни. Он любил возвращаться с работы и подслушивать, о чем болтают члены семейства, до того, как они заметят, что он дома. Сейчас Люк не мог разобрать, что обсуждали, но тон голосов разительно отличался от тревожного молчания, прерываемого нечаянными всхлипами, которое воцарялось в присутствии Терри, матери На-тали.

Все было бы по-другому, будь жив отец Натали. Он всегда был сильнее жены — и умер пять лет назад от сердечного приступа. Натали переживала, справится ли мать. Почему те, кто сильнее, уходят первыми?

Только Люк ступил на лестничную площадку, как раздался пронзительный вопль. Кричала Мэй — так, будто на нее напало чудовище. Люка окатило горячей волной, и он помчался обратно, едва не поскользнувшись на полированном полу.

— Мэй!

Уилл уткнулся в тарелку и медленно жевал блинчики, обмакивая их в лужицу сиропа. Клейтон помахал ему и сунул в рот блинный квадратик. Мэй с Энни не было. Хлопнула дверь в ванную.

— Ее здесь нет! — крикнула Мэй из холла. — Наверное, она наверху. Энни, пойдем поищем!

Люк метнулся к лестнице.

— Ты почему так кричала?

— Все хорошо, папа! Это от счастья!

— У меня чуть сердце не остановилось! — Люк присел на корточки и заглянул в голубые глаза дочери. — И что же тебя так осчастливило?

Наклонившись к нему, Мэй прошептала:

— Она вернулась!

Люк посмотрел на Энни, но по ее лицу невозможно было разобрать, что случилось.

— Кто вернулся, малышка?

— Мамочка!

Люк зажал рот ладонью, на глаза набежали слезы.

— Детка, мамочка умерла. Она не вернется. — Он заправил ей за ухо мокрую прядь.

— А откуда тогда блинчик с улыбкой? Их только мамочка делает. Она вернулась, точно! Я знаю!

— Это я испек, родная. Мамочка сказала, что ты так любишь. Я думал, ты обрадуешься… Прости меня.

Люк потянулся, чтобы обнять девочку, приласкать, поцеловать в щеку — он делал так, когда она начинала ходить и постоянно билась головой и когда падала с велосипеда и разбивала коленку. Но Мэй уже выросла, к тому же дело было не в разбитой коленке.

— Нет, это мамочка! Она бы не ушла от меня! Она меня любит. Она сказала, что будет смотреть на меня.

— Она имела в виду, что будет смотреть за тобой с неба, — крикнул из кухни Уилл. Он появился в дверях с Клейтоном на руках; рожица у того была измазана липким сиропом. — Только папа не верит в рай на небесах, поэтому зря не кричи.

— Ты думаешь, что она навсегда ушла? Папа, не может быть!

Мэй взглянула на него так, будто он собственноручно убил ее маму. Лицо девочки исказилось, она бросилась вверх по лестнице. Люк так и остался стоять на коленях.

— Я поговорю с ней. — Энни смахнула слезы и пошла наверх.

Что ж, может, она найдет нужные слова. Люк сунул пальцы в карман и погладил конверты.

— Пап, давай я Клейтона сам переодену, а то он весь липкий, — прошептал Уилл.

Глядя вслед сыну, Люк подумал, что надо бы взять у него Клейтона и по-отцовски поговорить. Тяжело потерять маму, но зачем же терзать остальных?.. Надо бы, но он не смог.

Люк сел на нижнюю ступеньку и уронил голову в руки. С чего он взял, что справится сам? Неужели нельзя отмотать на год назад, начать все сначала и отыскать какой-то способ помочь Натали? Почему все сложилось именно так?

Энни молча спустилась и села рядом с ним.

— Она хочет в ванную. Я пообещала, что спрошу у тебя, можно или нет.

Люк не поднял глаз в надежде, что Энни сочтет молчание за разрешение и уйдет, чтобы сказать об этом Мэй. Но она не ушла. Не говоря ни слова, положила руку ему на спину между лопаток и стала легонько поглаживать кругами. Тишина окутала их байковым одеялом.

Из глаз хлынули слезы, которые он удерживал целый день. Из горла вырвался горестный всхлип, такой сильный, что разрывал грудь. Люк попытался задержать дыхание, однако рыдания не унимались. Почему ему так плохо? Ведь были же месяцы, целые месяцы на то, чтобы подготовиться… Ему бы держаться кремнем… И тут он вспомнил о письмах. Надо снова взглянуть на строки, написанные ее рукой.

Слезы остановились, спрятались в сердце. Люк утер лицо футболкой. Энни, почувствовав, что он успокоился, слегка похлопала его по спине и убрала руку.

— Сходи-ка в душ и переоденься, — шепнула она. — Пусть Мэй идет купаться, а я пока на кухне уберу.