Злые люди и как они расплачиваются за свое зло - Герман Шелков Страница 5

После этого я стала чаще вспоминать Алешу. Что с ним сделалось? Моя тетя говорила, что такие люди притягивают зло. Манят к себе все плохое. Так ли это? Я хотела бы знать, настигла ли Алешу кара за его подлость, но о нем не было никаких сведений, даже самого короткого сообщения, в одно слово, например, «умер» или «в тюрьме». И вот однажды произошло удивительное событие: в одном из нищих бродяг, которые появились в нашем поселке, я узнала этого человека.

Двое отвратительных бездомных неожиданно появились возле нашего дома в обычный полдень, посреди недели. Это было весной. Снег уже сошел, но теплые дни еще не наступили. И оба они тряслись от холода – худые, изможденные, невероятно опустившиеся люди. Я смотрела на них в окно и думала: «Чего им здесь нужно?» Потом мне пришло в голову, что они высматривают хозяев, чтобы попросить еды или денег. Я вышла во двор, поглядела на них поверх забора. И вдруг один из них обратился ко мне: «Хозяюшка, подай хлеба!» Я была готова к этому и вернулась в дом. Взяла хлеба, нарезала сала, налила в бутылку горячего чая с сахаром, прихватила еще несколько вареных яиц. Когда я отдала еду, то внимательно разглядела бродягу, который ко мне обратился. Боже мой! До чего жестоко может обойтись судьба с человеком! Он был изуродован: часть подбородка снесена, ухо разорвано, глаз вытек… Во рту почти нет зубов. Руки искалечены. Он был одет в такое нищенское тряпье, что оно не сгодилось бы даже для огородного чучела. Но спрашивать таких людей о чем-либо личном, конечно, не стоит. Расспрашивать их о причинах, приведших к такому падению, не годится. И я, поэтому, молча повернулась, чтобы уйти. И тут бродяга спросил: «Скажите, пожалуйста, а где семья Н.? Они жили вон в том доме. А теперь их нет. Там другие люди. Они что, уехали?» Я сказала: «Уехали три года назад. Адреса не оставили. Где они сейчас, не знаю».

Голос бродяги показался мне знакомым. И я снова поглядела на него. И уж не знаю как, но я догадалась, кто этот человек. Алеша Н.! Опустившийся нищий, смрадный бездомный – это наш бывший сосед по улице, жестокий негодяй Алешка. Я растерялась. Алеша в моей памяти остался совсем другим. Люди, ненавидящие его, говорили, что он мерзавец, и так и было, однако он никогда не терял своей привлекательности. К неряшливости тоже не стремился. Наоборот, был чистюля. Его кожа от природы имела красивый карамельный оттенок. Пальцы у него были длинные и аристократически изящные. Идеальной формы ногти. А теперь…

Теперь Алеша выглядел настолько безобразно, что редко встретишь такого человека. Все, чем он когда-то гордился, было искажено. Нос сломан, на переносице глубокая борозда. На лбу какие-то лиловые шишки, выбоины. От красивых волос не осталось и намека: почти голый череп, вместо прядей из-под шапки выглядывает какая-то парша, экзема.

У меня создалось впечатление, что Алеша пережил жестокую катастрофу, автомобильную или железнодорожную. Как порой говорят, угодил в мясорубку. Так или иначе, он явно пострадал из-за какого-то ужасного несчастного случая. Как же можно так повредиться? Но чтобы узнать об этом, нужно было его расспросить. А чтобы расспросить, необходимо было сначала сообщить ему, что его узнали. Но я колебалась. Я раздумывала. С одной стороны, мне было очень любопытно узнать, что такое с ним приключилось, а с другой, я боялась привлекать внимание пакостного бродяги. Но когда я на мгновение вспомнила о моей тете, с которой я должна была увидеться на следующий день, то взяла и решилась.

Я набрала в легкие воздуху и спросила: «Ты Алеша Н.?»

Алеша ответил сразу же: «Да, это я». Казалось, что он ждал этого и потому ничуть не удивился. Зато каково было мое удивление! Он говорил теперь совсем другим тоном. Тоном просящего, извиняющегося человека. Сказал, что пришел потому, что надеялся застать родных – отца, мать, братьев и сестер, и никак не думал, что все они до одного уехали.

Мы разговаривали через забор, он у нас был невысокий. Алеша глядел на меня своим единственным глазом, а я – распахнув глаза. Я зачем-то спросила: «Где же ты живешь?» На что Алеша ответил просто: «Нигде». Лицо его выражало не уныние и не страх, а не проходящую боль, глубокое поражение, окончательный разгром. Мне так показалось. Что еще, кроме муки, может выражать изувеченное лицо? Одно страдание. И вот из-за этого я больше не решилась ни о чем спрашивать. А весенний воздух был холодный. Дул ветер. Другой бродяга окоченел от стояния на одном месте и сказал Алеше: «Ну, пойдем что ли?» Они пошли по улице и скрылись из виду. Я вернулась в дом, взялась за домашние дела, но оставила их. Стала ходить из угла в угол и думать об Алеше. Я была потрясена, как еще никогда в жизни. Мне еще ни разу не приходилось так удивляться. Наконец я поняла, что мне нужно об этом кому-нибудь рассказать, в первую очередь тете. Дома я была одна. Меня ждала глажка, затем я должна была сварить щи, но я собралась и ушла.

От волнения я не могла сидеть и рассказывала об Алеше стоя. А тетя сидела за столом и пила чай. Она держалась очень спокойно. Можно было подумать, что она раньше меня узнала в бродяге бывшего местного хулигана и негодяя. Из-за волнения мой рассказ не был богат красками. Я лишь повторяла: «Бродяга! Нищий!» и «Изуродованный калека!» Ведь Алеша еще и хромал, у него почти не сгибалась правая нога. Но поскольку история была необычная, она произвела должное впечатление.

Тетя ответила: «Да-а! Вот ведь как бывает в жизни!» Я сказала ей, что она оказалась права: Алеша навлек на себя беду, и кара его все-таки настигла. Вдруг тетя сказала: «Вот что. Держи рот на замке. Не болтай про Алешу. Нужно поступить, как Бог велит: без вреда человеку. Кто знает, как отнесутся к Алеше те люди, которых он когда-то обидел? Сейчас они сильнее, положение их куда выгоднее, поэтому они, может быть, бросятся мстить. Побьют его. Или будут издеваться». Я согласилась. И мы решили, что никому не скажем, что Алеша появился в поселке. Я сообщу об этом только своему мужу.

Миша, мой муж, выслушал меня с изумлением. Он хорошо помнил, как выглядел когда-то Алеша и какой это был неслыханно дерзкий и самоуверенный человек. «Эх! – сказал Миша. – Хотел бы я на него посмотреть!» Ему даже захотелось пройтись по поселку и поискать бродяг, но я отговорила его. И правильно. На следующий день Алеша снова появился перед нашим домом, только в этот раз он был один.

Я вынесла ему хлеба и ветчины, прибавила пачку сигарет и подумала насчет денег – не дать ли немного, если у него вообще нет ни копейки. Алеша взял все это и сказал: «Можно, я переночую у вас в сарае? Только одну ночь. Мне нужно отлежаться, а тут, в поселке, негде. Разрешите… А завтра я уйду».

У Алеши очень сильно болел желудок. Боли такие сильные и резкие, словно он проглотил острое стекло. И он хотел лечь в нашем сарае и полежать. Его невероятно грязная, засаленная одежда и смрадный запах внушали отвращение. Я на мгновение подумала, что это невозможно, поскольку у нас в сарае чисто, там хранятся домашние консервы и прочее, но все же я впустила Алешу во двор. Я рассуждала уже о старой мужниной одежде для него, на замену. Пришлось преодолевать отвращение к смраду и вести Алешу в сарай. Я принесла ему брюки, свитер, носки и ботинки, а также нижнее белье и одеяло. Велела: «Переоденься». И тут же подумала, что сначала следует помыть человека в бане. Разве нет? Конечно! В этот самый момент появилась тетя. Она тоже принесла одежду для Алеши, хотя и не знала, что он у нас. И тоже предложила затопить баню. Алеша стал говорить: «Спасибо, спасибо!» Но было видно, что ему очень плохо, очень больно. Я принесла раскладушку, постелила на нее старую простынь, и Алеша лег, прямо как был, в своем смрадном одеянии, и поджал колени к животу.