Ноль К - Дон Делилло Страница 5

Если Росс не сидел за столом, то стоял у окна. Но в этом кабинете окон не было.

– Что Артис? – спросил я.

– Обследуют. Потом ей дадут лекарства. Какое-то время она будет на них, так надо. “Под вялым кайфом”, как она это называет.

– Хорошо сказано.

“Под вялым кайфом”, – повторил отец. Ему тоже понравилось. Он был в одной рубашке, на носу – солнцезащитные очки с ностальгическим названием KGB, поляризационные, с фотохромными изогнутыми линзами.

– Мы с ней поговорили.

– Да, она мне сказала. Вы еще увидитесь, еще поговорите. Завтра.

– Ну да, между делом. В этом месте.

– А что место?

– Я ведь знаю о нем только с твоих слов. Я ехал сюда вслепую. Сначала машина с шофером, потом чартерный рейс из Бостона в Нью-Йорк.

– Сверхзвуковой самолет.

– В Нью-Йорке сели еще двое. И мы полетели в Лондон.

– Сослуживцы.

– Ничего мне не сказали. Насчет того, что меня интересовало.

– И вышли в Гатвике.

– А я думал, в Хитроу.

– В Гатвике.

– Там на борт поднялся какой-то человек, забрал мой паспорт, потом принес обратно, и мы полетели дальше. Я был один в салоне. Спал, кажется. Потом ел, опять спал, а потом мы сели. Пилота я так и не увидел. Подумал, что мы во Франкфурте. Опять пришел какой-то человек, взял у меня паспорт, принес обратно. Я посмотрел штемпель.

– Цюрих, – подсказал отец.

– Потом в самолет сели трое, мужчина и две женщины. Та, которая была постарше, мне улыбнулась. Я пытался расслышать, что они говорят.

– А говорили они на португальском.

Он явно получал удовольствие – развалился в кресле и говорил с самым серьезным видом, обращаясь к потолку.

– Они разговаривали, но ничего не ели. Я перекусил, а может, это потом было, в следующий перелет. Самолет сел, они сошли, а меня какой-то человек провел через летное поле и посадил в другой самолет. Лысый мужик, метра два ростом, в темном костюме, на шее цепь с большим серебряным медальоном.

– Ты был в Минске.

– В Минске.

– Это в Беларуси.

– Штампа в паспорт, по-моему, не поставили. А самолет был другой, не тот, что вначале.

– Чартерный, компания “Русджет”.

– Маленький и не такой удобный, пассажиров других не было. Беларусь, значит.

– Оттуда ты полетел на юго-восток.

– Спать хотелось, соображал плохо, устал как собака. Не помню, что было на следующем отрезке пути – останавливались мы или нет. И сколько вообще их было, этих отрезков. Я спал, мне что-то снилось, мерещилось…

– Что ты делал в Бостоне?

– Там моя девушка живет.

– Ты и твои девушки все время живете в разных городах. Почему?

– Чтобы больше ценить время.

– А здесь все совсем иначе.

– Да. Я уже понял. Здесь нет времени.

– Или оно так необъятно, что, кажется, даже течет по-другому.

– Вы прячетесь от него.

– Мы на него надеемся.

Теперь и я развалился в кресле. Хотелось курить. Я бросал дважды и теперь хотел снова начать и снова бросить. Пожизненный цикл – так мне это представлялось.

– Я могу задать вопрос или должен молча принимать все как есть? Хочу знать правила.

– Какой вопрос?

– Где мы?

Он медленно кивнул, обдумывая ответ. Потом рассмеялся.

– Ближайший относительно крупный город находится за границей, называется Бишкек. Столица Киргизии. Подальше Алма-Ата, она больше, это в Казахстане. Но Алма-Ата не столица. Была когда-то. А теперь столица Астана, там золотые небоскребы и прямо в торговом центре можно полежать на песчаном пляже, а потом поплавать в бассейне с искусственными волнами. Когда узнаешь, что тут как называется и как это произносить, то понемногу освоишься.

– Так долго я здесь не пробуду.

– И то верно. Правда, прогнозы врачей насчет Артис изменились. Все откладывается еще на сутки.

– Я думал, время определено с точностью до секунды.

– Тебе не обязательно оставаться. Она поймет.

– Я останусь. Останусь, конечно.

– Процесс контролируют самым тщательным образом, но организм порой заставляет вносить коррективы.

– Она умрет естественной смертью или ей помогут испустить последний вздох?

– Ты ведь понимаешь, что последним вздохом ничего не заканчивается. Понимаешь, что он лишь предваряет нечто большее, что будет продолжение.

– Уж очень деловой подход, по-моему.

– На самом деле очень человечный.

– Человечный.

– Быстро, без вреда и без боли.

– Без вреда, – повторил я.

– Необходимо, чтобы все происходило в полном соответствии с отлаженной методикой. Которая лучше всего подходит для ее организма, ее болезни. Артис может прожить еще несколько недель, но что в результате?

Он подался вперед, положил руки на стол.

– Почему здесь? – спросил я.

– Есть другие лаборатории, технологические центры – еще в двух странах. А здесь база, штаб-квартира.

– Но почему в этой пустыне? Почему не в Швейцарии? Не в пригороде Хьюстона?

– Нам это и нужно – быть подальше от всего. Здесь все условия. Надежные энергогенераторы, мощные механизированные системы. Взрывозащитные стены, укрепленные перекрытия. Структурное резервирование. Противопожарная защита. Патрулирование с земли и с воздуха. Усовершенствованная система киберзащиты. И так далее.

Структурное резервирование. Нравилось ему, как это звучит. Он отодвинул ящик стола и выставил бутылку ирландского виски. Указал на поднос с двумя стаканами, я пошел за ними. Вернувшись к столу, осмотрел стаканы – не осел ли на них проникший снаружи песок и каменная пыль.

– Где-то здесь в кабинетах сидят люди. Прячутся. Что они делают?

– Создают будущее. Новую концепцию будущего. Не похожую на другие.

– И непременно здесь.

– В здешних местах тысячи лет обитали кочевники. Чабаны пасли овец в чистом поле. Эту землю не трепала, не прессовала история. История здесь похоронена. Лет тридцать назад Артис работала на раскопках где-то к северо-востоку отсюда, рядом с Китаем. История похоронена в курганах. Мы вышли за рамки. Мы забываем все, что знали.

– Да здесь собственное имя забудешь.

Он поднял стакан и выпил. Виски тройной перегонки, редкий купаж, выпускается в весьма ограниченном количестве. В свое время отец все это мне подробно объяснил.