Долгая дорога домой - Сару Бриерли Страница 5

Честно говоря, близких друзей у меня не было – возможно, потому что мы постоянно переезжали или из-за того, что мне не доверяли те, с кем я был знаком не слишком хорошо. Поэтому я постоянно таскался за братьями, которых обожал.

Я подрос и получил большую свободу, мне разрешали ходить играть с детьми не только по соседству. Иногда я ненадолго оставлял Шекилу дома, полагая, что она сможет посидеть и одна, пока меня не будет, – знаю, что на Востоке это не принято, но в моем городе это было обычным делом, когда родители были заняты, ведь и меня часто оставляли одного, поэтому я не чувствовал себя виноватым.

Как и любой ребенок, я начал с прогулок рядом с домом, чтобы в случае чего пробежаться по улице, свернуть за угол – и уже дома. В конце концов я отважился отойти от дома подальше, в самый центр города. Или мы с братьями ходили на речку, к дамбе, – путь не близкий, почти на окраину города. Мы видели, как рыбаки сетями вытаскивают рыбу.

К тому времени Гудду и Каллу уже исполнилось четырнадцать и двенадцать лет, они нечасто сидели дома. Я видел их только два-три раза в неделю. Они жили своим умом, рыскали по улицам в поисках средств к существованию, ночевали на вокзалах, где иногда удавалось заработать еды или денег, убирая вагоны. Чаще всего они останавливались в другом городке, в нескольких остановках от нашего, где-то в часе езды на поезде. Они говорили мне, что в Гинестли ловить нечего, поэтому они пробирались в местечко Берампур – точного названия я не помню, – где намного легче было найти еду и заработать деньги. Там они завели друзей, вместе с которыми «зайцами» путешествовали на поездах.

Когда мне было лет пять, а может, года четыре, братья время от времени брали меня с собой. Если кондуктор требовал у нас билет, мы спрыгивали с поезда и садились на следующий. Проезжали пару очень маленьких железнодорожных станций – одна-единственная платформа посреди джунглей – и оказывались на вокзале Берампур, который был меньше, чем Гинестли, и находился на окраине городка. Но дальше вокзала братья меня не пускали; мне нельзя было разгуливать по городу, где я мог бы потеряться. Поэтому я околачивался рядом с платформой, пока братья работали, а потом мы вместе возвращались домой. Пусть мы часто недоедали, однако были абсолютно свободными, и нам это нравилось.

Однажды вечером, когда мне исполнилось пять, я сидел дома, устав играть на улицах, но радовался тому, что этим вечером за ужином собралась почти вся семья. Мама вернулась с работы, и, что было еще более необычным, вернулся Гудду, чтобы повидаться с нами. Не было только Каллу.

В тот вечер Гудду целый час сидел дома, пока мы вчетвером ужинали. Поскольку Гудду был самый старший, больше всего я хотел походить на него. Его давно не было дома, и я соскучился по нашим совместным с ним и Каллу прогулкам. Я перестал чувствовать себя маленьким мальчиком, который должен сидеть дома, пока старшие братья исследуют мир.

Когда мама вышла, наверное, чтобы посмотреть, чем еще можно нас накормить, Гудду сказал, что уходит – возвращается в Берампур. Мне стало обидно, что меня опять, как маленького, оставляют дома. Я вскочил и сказал:

– Я с тобой!

Вечер уже наступил, так что, если я пойду с ним, маловероятно, что он сегодня приведет меня домой. Придется нам ночевать вместе. Он ненадолго задумался, а потом согласился – я был приятно удивлен. Мы оставили Шекилу сидеть на полу, а сами улизнули до маминого возвращения, полагая, что она не слишком будет волноваться, ведь за мной присмотрит старший брат.

Вскоре я уже смеялся во весь голос, когда мы неслись сквозь ночь, – Гудду вез меня на взятом напрокат велосипеде по тихим улочкам к вокзалу. Что может быть лучше? Я и раньше путешествовал с братьями, но теперь все было иначе. Я отправился с Гудду, точно не зная, когда мы вернемся домой, где будем ночевать, – совсем так, как он раньше уходил с Каллу. Я не знал, как долго он позволит мне гулять с ним, но когда мы неслись по улицам, это не имело для меня никакого значения.

Я до сих пор помню эту поездку, как будто это было только вчера. Я сидел на раме, сразу за рулем велосипеда, уперев ноги в металлические части по обе стороны оси переднего колеса. Дорога была ухабистой, нас сильно трясло, но я не обращал на это никакого внимания. Повсюду летали светлячки, и, пока мы ехали, дети гонялись за жучками. Какой-то мальчик закричал:

– Привет, Гудду! – но мы мчались дальше.

Я гордился тем, что Гудду был в городке известной личностью. Однажды, когда мы ехали в поезде, я даже слышал, как о нем говорили, – и решил, что он знаменитость. Нам приходилось внимательно смотреть по сторонам, чтобы не сбить идущих в темноте людей, особенно когда мы въехали под низкий железнодорожный мост. Потом Гудду сказал, что оставшуюся часть пути мы пойдем пешком. Может быть, он устал везти меня. Поэтому я соскочил с рамы велосипеда, и Гудду вел велосипед за руль до самого вокзала, мимо продавцов чая. Когда мы оказались у входа в вокзал, Гудду спрятал велосипед в густых кустах и мы пошли по переходу дожидаться следующего поезда.

Когда поезд с грохотом остановился, мы быстренько вскарабкались в вагон и меня тут же стало клонить в сон. Мы устроились, как смогли, на жестких деревянных скамьях, но веселье от приключения уже начало улетучиваться. Я положил голову на плечо Гудду, когда поезд тронулся. Темнело, мы ехали около часа. Я не знаю, жалел ли Гудду о том, что взял меня с собой, но я стал испытывать чувство вины, потому что мама обычно рассчитывала, что я присмотрю за Шекилой, пока она на работе, а я не знал, когда вернусь.

К тому времени, когда мы добрались в Берампур, я настолько измучился, что без сил рухнул на деревянную скамью на вокзале и заявил, что никуда не пойду, пока не отдохну. Гудду не возражал – ему еще необходимо было что-то уладить.

– Сиди здесь, отсюда ни ногой. Я скоро вернусь, и мы найдем место для ночлега, – сказал он.

Скорее всего, он собирался порыться в отходах, чтобы найти чего-нибудь съестного, или поискать монеты на платформе. Я лег, закрыл глаза и, наверное, тут же уснул.

Когда проснулся, вокруг было тихо, на вокзале никого не было. Затуманенным взором я поискал Гудду, но его нигде не было видно. У платформы стоял поезд, с которого мы спрыгнули, двери вагона были открыты. Но был ли это тот самый поезд и как долго я спал?

Я часто пытался вспомнить, о чем именно думал тогда. Я все еще был полусонным и совершенно не боялся, что остался ночью один. Мысли путались. Гудду рядом не было, но он обещал, что уйдет недалеко, – может быть, он опять сел в вагон? Я побрел к поезду, взобрался по ступенькам, чтобы поискать брата внутри вагона. Я помню, что увидел несколько спящих людей и спустился на платформу, опасаясь, что они проснутся и вызовут кондуктора. Гудду говорил, чтобы я оставался на месте, но, возможно, он сел в другой вагон, может быть, там работает, подметает под сиденьями. А что, если, когда я заснул на неосвещенном вокзале, поезд уехал и я остался один?

Я заглянул в другой вагон и никого не увидел, но пустые деревянные лавки казались удобнее и безопаснее, чем скамьи на пустом вокзале. Я подумал, что вскоре за мной вернется Гудду, улыбнется и, наверное, принесет угощение, которое нашел, когда убирал. На лавках можно было растянуться. Через несколько мгновений я вновь безмятежно спал.