Обналичка и другие операции - Михаил Лифшиц Страница 5

— Выпустят, — сказал Артур. — У меня «свободный проход».

— Ух, ты! У нас даже у Володи нет «свободного прохода»!

В самом начале первого все конструктора оделись и направились к проходной, чтобы минут за пять до начала перерыва, когда «уже выпускают», выйти на улицу.

Улица, идущая от Белорусского вокзала к Пресне, называется Грузинский вал. На этой улице, вблизи станции метро «Белорусская — кольцевая» много лет работал цветочный рынок. В любое время дня и ночи там можно было купить цветы. Конечно, дорого, как тогда говорили, «у спекулянтов». Но ведь можно было купить! А в магазинах «Цветы» нельзя было. Там часто не было вообще никаких цветов, о чем извещала табличка «Срезанных цветов нет». А цветы были иногда очень нужны. Вот нуждающиеся в цветах и ехали со всей Москвы к Белорусскому вокзалу. Об этом рынке знали все. Помню, как одна важная дама, пришедшая на юбилей без цветов, говорила другим гостям томным голосом: «Ах! Где вы достали цветы?!» — и гостям было неудобно слушать такое фальшивое оправдание, потому что все знали, где можно «достать» цветы.

В определенный период цветочный рынок сильно потеснился и дал место пассажирам поезда «Минск — Москва». Минчане вечером покупали в магазинах столицы нового независимого государства Беларусь мясо, колбасу, сметану, творог, а утром следующего дня перепродавали все это москвичам. Ни о каких санитарных нормах и правилах речи не было. Покупатели смотрели, нюхали и покупали.

Светлана шла вдоль правого ряда, ближнего к мостовой, за ней Артур, за ним следующий покупатель. Такая же непрерывная цепочка покупателей двигалась навстречу, от Белорусского вокзала, мимо левой шеренги продавцов. Из-за этого рассмотреть, чем торгуют дальние продавцы в левом по ходу ряду, было трудно. Но все-таки некоторым это удавалось. Тогда, заметив что-нибудь полезное, покупатель кидался из своей цепочки в противоположную, оставляя прореху в своей цепи. Покупатели — обычные москвичи, работники окрестных предприятий. Продавцы — совсем не были похожи на колхозников или профессиональных торговцев с рынков. Тоже обычные городские служащие, которые оформили отгул, купили после работы продукты в магазине в Минске, сели в московский поезд. Сейчас они продадут свои продукты москвичам, обменяют вырученные рубли на доллары, а вечером тем же поездом вернутся в Минск, и сразу на работу. Продавалось самое обычное: куски мяса, молоко, творог, сыр, сметана, колбаса.

Направляясь на рынок вместе со Светой, Артур думал, почему она его позвала. Что ж, девушка им заинтересовалась. Но представляет ли она для него интерес, короче, стоит ли ею заняться? Вроде, сначала она показалась Артуру не очень… Теперь же, раз пригласила, раз сама навстречу идет, может и ничего?..

Увиденное на рынке увлекло Артура. Две, бредущие навстречу одна другой, ленты бедных покупателей и две шеренги бедных продавцов, обычное продовольствие, к которому здесь относились так внимательно. Света стала проводником, экскурсоводом, помогающим Артуру смотреть этот необычный спектакль.

Светлана купила, что хотела и сказала Артуру: «Все, пойдем!», и они повернули к предприятию.

Пройдя проходную, Артур и Светлана разошлись — девушка поспешила к себе, чтобы положить купленные продукты в холодильник до вечера. А Артур направился к себе в юрбюро, посидеть и подумать, что бы еще нарисовать на больших листах ватмана.

Артур Калмыков

Раньше Артур плохо представлял себе, откуда у него дома берутся харчи. Периодически он видел, как мать писала или диктовала горничной список продуктов. Однажды новая горничная сказала: «Маргарита Николаевна, можно я полкило красной рыбки для себя впишу?» Мать ответила «А что у тебя?» «Да вот, сестра с мужем приезжают…» «Ладно, — разрешила мать. — Но ты понимаешь, паек всего 150 рублей…» «Я деньги отдам!» — воскликнула горничная. «Ты не поняла», — сказала мать и продолжала диктовать. Артур тогда тоже ничего не понял, понял только, что мама хорошо поступила, помогла горничной, хоть та и работала у них на даче недавно. Потом уже, в университете, во второй половине 80-х, когда стали много говорить, один студент-демократ обличал номенклатурных работников, которые семидесятирублевым кремлевским пайком кормили большие семьи экологически чистыми продуктами по ценам 28-го года. Тогда всплыл в памяти тот разговор матери с горничной, и дошел его смысл. Мать не только давала возможность горничной купить деликатесную рыбку, которую в магазине не купишь, да еще по низкой цене, но и за счет своей семьи, которая сверх положенных 150 рублей не могла заказывать.

На первом курсе университета собрались у одной девчонки, почти вся группа. Кинулись готовить стол: кто столы двигает, кто режет, кто картошку чистит. Артур бродил, не зная, чем заняться. Вдруг хозяйка квартиры вскрикнула: «Ой, девочки, хлеба нет! Артур, сходи за хлебом! Деньги есть? Булочная — налево, за углом» Деньги у Артура были, и возможность поучаствовать в общей работе обрадовала. Он вышел на улицу и растерялся. О возможности купить нечто съедобное в магазине он знал только теоретически. В свои 17 лет Артур ни разу ничего съестного не покупал в магазине. Вообще-то в семье иногда говорили о «снабжении населения продуктами питания», о дефиците, о нехватках, о закупке продовольствия за рубежом. Но при этом угадывалось, что разговор идет о посторонних людях и о малопригодной пище, потому что он и его родители — не «население», а их еда — не «продукты питания».

В тот раз Артур справился с задачей, купил хлеба, всего один раз узнав дорогу у прохожего. Потом уже привык, не боялся магазинов, даже знал, что можно купить, а чего — нельзя. Научился отличать то, что покупают, от того, что достают. Про кремлевский паек помалкивал. С детства стал понимать, что не все следует говорить.

У него дома за столом гости рассказывали про успехи на разных участках советской жизни. Кто-то вернулся из командировки в Тынду и говорил, с каким удовольствием вручал правительственные награды и талоны на дубленки строителям БАМа. Другой рассказывал о сложной и ответственной службе в посольстве СССР в далекой стране. Артур слушал, затаив дыхание, и наполнялся гордостью за свою великую державу. Никогда не говорили о бытовых трудностях, о продуктах, не обсуждали, что дешево, что дорого.

Первый доклад

За три дня Артур нарисовал два отличных плаката. На ватмане были круги с разноцветными секторами, лестницы гистограмм, черные и красные стрелки и таблица с выводами и рекомендациями.

В назначенный день он пришел к директору, был довольно быстро принят и приступил к докладу. Отбарабанив за пять минут подготовленный текст, Артур сказал: «У меня все!» и замолчал.

Директор прослушал Артурову речь, опустил голову и посидел, размышляя.

— Какой же вывод из вашего доклада, какие пути вы наметили? Вывод один: все, что мы платим в качестве налогов, мы платим правильно, и сделать ничего нельзя?