Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале - Марк Дэпин Страница 5

Отец остался в Лидсе, нашел другую женщину и женился на ней. Они перестроили наш дом. Строители добавили пристройку со стороны сада, где мы играли в детстве. Отец срубил деревья и вырвал всю малину. У его новой жены не было детей, но были деньги – ее отчим владел местом на городском рынке, где продавал ковры. Она и отец хотели воспитывать нас с братом, и когда мне исполнилось тринадцать лет (по еврейским понятиям я стал мужчиной), мне предоставили решать, с кем мы хотели бы жить. Они предлагали больше денег на карманные расходы и дополнительное вознаграждение за каждый сданный экзамен, а еще купить мне машину к восемнадцатилетию. Со слезами на глазах я отказался. Через год мой брат все равно переехал к ним, а еще через год вернулся в гарнизонный городок.

Мать вышла замуж за студента, когда мне было тринадцать. У них родилась дочь Сьюзи. Постепенно мои отношения с приемным отцом разладились – не было никаких сцен, угроз или крика, просто он целый год не разговаривал ни со мной, ни с моим братом. Каждый вечер, пока отчим смотрел новости, я уходил из дома, а возвращался только после одиннадцати, когда он уже ложился спать.

При этом я продолжал тратить его деньги, транжиря средства, которые выдавались мне для завтраков, и все, что попадало в руки. Когда мать давала десять фунтов и просила купить что-нибудь в магазине, я все это воровал – от зубной пасты до курицы. Еще я разносил газеты, что должно было служить официальным прикрытием моего благосостояния. Отец никогда не давал нам денег: кажется, полагая, что если нам действительно что-то нужно, то мы должны переехать жить к нему. Отчим зарабатывал мало, они с матерью носили дешевую одежду, покупали мебель в комиссионке, книги – на благотворительной распродаже, во всем себе отказывали, берегли каждый пенс и очень редко ходили развлечься.

Я носил футболки, которые стоили в два раза дороже, чем рубашки отчима, ботинки «доктор Мартине» и джинсы «Левайс» с красным ярлыком. Пока он мужественно пытался купить дом, машину, вырастить троих детей и оплатить сезонный проездной до Лондона, я курил по двадцать сигарет в день и уничтожал его коллекцию записей.

Мать любила всех нас, она всегда была готова прийти на помощь, поговорить обо всем, что нас интересовало, не возражала, когда мы приводили своих друзей, даже если они уже успевали засветиться в местных газетах как малолетние преступники. Я воровал книги из библиотеки и читал все подряд: первые американские комиксы и научную фантастику, Оруэлла, Камю и Кафку.

Первый журналистский опыт я приобрел в восемь лет, выпустив газету «Мусульманские новости». Область ее распространения была ограничена нашим домом. Героем передовицы стал великий грабитель поездов Рональд Биггз, арестованный во время игры в гольф. Мой первый литературный опыт основывался на довольно разрозненных фактах, а именно: а) существовала полиция; б) существовал Рональд Биггз; в) существовал гольф.

Позднее появились первое стихотворение, опубликованное в журнале, первый рассказ, включенный в сборник, первый обзор в лондонской вечерней газете. Вместе с приятелем Ричем мы пытались выпускать журнал для фанатов футбола, но Рича больше интересовали комиксы и панк-рок. Даже после того, как в местной службе трудоустройства все узнали, что я собираюсь стать террористом, я не сомневался, что выберу карьеру журналиста. Только для начала побуду немного рок-звездой…

Я закончил школу с шестью отметками об удовлетворительном знании предмета и был одним из десяти выпускников моего года, которых приняли в колледж. Я хотел как можно скорее уехать, поэтому завершил программу двухлетнего обучения за год. При этом некоторые из моих товарищей оставались на второй год. Среди них был Гай, который уже пятый раз пытался сдать экзамен по математике и второй – по истории. Со временем он стал моим лучшим другом.

Я сдал вступительные экзамены в школу журналистов и показал третий результат в своей группе абитуриентов. Нас пригласили на собеседование с советом, в который входил редактор «Ивнинг стандарт». Мне не удалось избавиться от неестественной подростковой улыбки и значка «Сид жив!!!». [1]Я сказал совету, что не хотел бы заниматься всякой чепухой, ради которой репортеры лезут в душу пострадавших и прочих бедолаг. Работа досталась более сообразительным.

Большая компания развалилась: у меня не со всеми были идеальные отношения, поэтому я ушел и поклялся больше никогда не присоединяться к большим компаниям и никогда не уходить из них, хотя впоследствии делал и то, и другое по многу раз.

Мы с Гаем отправились в университет Уорвика, чтобы стать политологами. Мы выбрали Уорвик, потому что там принимали студентов без экзамена по математике (я никогда не пробовал сдавать математику, а Гай провалил свою очередную попытку). В университете я сразу же оказался едва ли не самым старшим, кроме того, я был единственным студентом с двенадцатью татуировками и семью кольцами в одном ухе. Разделив волосы ровным пробором посередине, я покрасил половину головы в белый цвет, чтобы выглядеть более привлекательно в глазах большинства женщин. После драки с преподавателем по политологии я перешел на факультет социологии и общественного управления. На следующий год Гай поступил так же (без драки). В университете я только и делал, что читал и пил. Я не опускался до всяких глупостей вроде работы на студенческой радиостанции или в студенческой газете и поплевывал сверху вниз на тех, кто увлеченно занимался этим. У меня было пиво, сигареты и компания смешливых друзей, и это продолжалось три года.

Когда мое обучение почти окончилось, куратор пригласил меня в кабинет и сказал, что настало время решить, чего мне больше хочется – жить в реальном мире или остаться в университете и заниматься наукой. Я не мог поступить в аспирантуру, пока не сдам все экзамены, а так как я никогда не учился, то и экзамены сдать не сумел. Учитель по физкультуре оказался прав: я не был таким умным, каким сам себя считал. Преподаватель по театральному искусству тоже не ошибся – я оказался самым настоящим пиздоболом.

Я закончил университет с весьма посредственными результатами и с трудом преодолеваемой тягой к алкоголю. Просыпаясь утром, я уже был готов выпить и проводил весь день в ожидании первой порции пива. Эта порция постепенно увеличивалась и со временем из безвкусной жестяной банки превратилась в канистру крепкого «Теннетс-супер». Я с жадностью пил дешевое виски, которое по вкусу очень напоминало клей.

В девятнадцать лет я стал жить вместе с моей подружкой Джо. Жизнь текла бесцельно, но я был счастлив. Мы веселились, как дети. Мы жили вместе с Гаем и другими ребятами. Большинство студентов после окончания университета либо возвращаются домой, либо переезжают в Лондон, я же никак не мог смириться с тем, что все было кончено, оказался полностью парализован, оглушен и просто оставался там, где был.

Впрочем, я был совершенно уверен, что капитализм вот-вот рухнет и мы вскоре будем жить в социалистической утопии, где всем придется работать не больше двух часов в сутки.

Если бы меня спросили, откуда взялась цифра – два часа, я бы не нашелся, что ответить. Я не знал и чему посвящал бы свои два часа. Наверное, работал бы в поле.