Чемоданный роман - Лора Белоиван Страница 5

Кажется, «Джоник» продали на гвозди именно в Индию. Странное это место, 33-й причал на Набережной города В. Ни обгадить, ни поцеловать.

Только молча кружить над.

Человек, неоднократно получавший по башке от Сил Небесных (ну или там Высшей Справедливости), должен за такое к себе внимание целовать Небо в жопу, а он бесится, нервничает, не делает выводов и, что самое глупое, не меняет траекторию. Обычно таких называют материалистами, но это не совсем верно: среди них встречаются люди самые разные — математики, писатели, гомосексуалисты, работники кондитерских фабрик, несчастные по жизни и сами не местные, сводни, моряки — в общем, все подряд. Когда упрямство индивида в нехотении видеть подсказок достигает совершенства, Силы Небесные (Высшая Справедливость) выстраивает перед ним коридор с высокими коричневыми стенами, из которого никуда невозможно — только вперед, а там посмотрим.

Есть, например, в Мск два довольно успешных джентльмена; они случайно остались там, приехав на пару дней из города В. Джентльмены прибыли в Мск на японском грузовике с транзитными номерами, в кузове которого стоял еще один грузовик с транзитными номерами, а в его кузове стояла «Toyota Mark II» с транзитными номерами в бардачке. Ехали зимой, потому что летом им пришлось бы ставиться на железнодорожную платформу в районе Читы: были там некоторые проблемы с автомагистралью. У одного перегонщика была свежесломанная нога в гипсе, и его друг, тоже моряк, периодически выносил кореша из грузовика и держал навесу, пока тот, сломанный, не наделает в снег. Денег у них, не считая грузовиков и «Тойоты-Марк-2», было только на еду в один конец и на чуть-чуть пива. Пиво пил тот, которого приходилось держать навесу, потому что тот, который был целый, постоянно рулил. Так они приехали в Мск и начали, доедая последние деньги, продавать грузовики и «Тойоту-Марк-2». Когда прошла неделя после окончания денег, а покупателей все еще не возникло, они поняли, что другого выхода у них нет: только тот, который впереди. Тогда они сняли с первого грузовика все остальное (первый грузовик был с краном и второй тоже с краном но поменьше), приехали на верхней «Тойоте-Марк-2» в газету бесплатных объявлений и написали, что готовы поднять и перевезти что-нибудь тяжелое по желанию клиента.

Уже давно пора было возвращаться в город В. и идти в рейс, уже чирикали летние птички, уже даже нога срослась, но клиентов на перевозку тяжестей в Мск не становилось меньше, а делалось все больше и больше, так что в конце концов стало ясно: нужен еще один грузовик с краном. Но заработанных денег хватало на два, плюс, наконец, продался «марк», поэтому купили три. Технику им выслали оставшиеся в городе В. друзья, так что даже лететь никуда не пришлось. У джентльменов, забивших на море, появились наемные рабочие, так как работать вдвоем на пяти кранах им казалось несколько затруднительным.

Эта поучительнейшая история произошла только потому, что ее участникам было не на что пожрать. А пароход, на котором должен был идти в рейс тот, что с целой ногой, утонул; правда, там всех спасли, но Силы Небесные его знают, спасли бы именно его, если бы грузовики удалось продать сразу, или если бы у того, второго, не было гипса и его можно было бы оставить одного распродавать технику, такого идиотски беспомощного и ни на что не годного, кроме как пить пиво и давать дурацкие советы про объявление в бесплатной газете, потому что жрать все равно хочется, хоть и денег нет.

Правда, я тут же могу сказать (а могу и не сказать), что про утонувший пароход все наврала, потому что если б он не утонул, то вообще бы скукота — сплошные Силы Небесные (или Высшая Справедливость); хотя, конечно, если б утонул, то все равно один хрен.

При всей нашей взаимной с ним ненависти, я и город В. никак не могли расстаться. В то время как я и деньги, при всей нашей взаимной с ними любви, никак не можем ужиться. В городе В. мы кончаемся друг у друга мгновенно, стоит лишь нам встретиться. Я всегда знала, что говно и вши снятся к деньгам, и все время ждала — ну когда же? Я колдовала себе сны про говно и вшей — ведь однажды у меня вполне получилось, почему бы опять не? — но взамен, например, приснилось, будто лечу берегом моря далеко-далеко, и вижу, как с неба в воду падает пассажирский самолет, не сумевший толком взлететь. Он упал довольно близко и взорвался при ударе о воду. И я поняла во сне: «Ну да, правильно, самолет же электрический». И приземлилась, и стала ждать, когда что-нибудь выплывет. И выплыл кошелек, толстый и приятный. Я вытащила его из воды, раскрыла и увидела внутри пачку нарезанных из акварельной бумаги денег. На каждой бумажке было написано фиолетовым фломастером: «13.000 рублей». Тут я проснулась и поняла, что утонула в подогретом молоке, потому что жара +30 при влажности 100 % — на такое кроме тропиков способен только город В. Летать было невозможно, зато рано утром, укладываясь спать, я глянула в окно и увидела, что над морем лежит нежно-розовый туман, в разрывах которого плещется чистейший ультрамарин. На фоне ультрамарина, воткнув мачты в розовую дымку, стоял на якорях белый парусный фрегат «Надежда».

Город В. — видимо, спятив — подарил мне открытку.

А днем раньше я проснулась в одиннадцать утра от двух помех: в правый глаз влезло солнце, а в правое ухо — фраза: «Вниманию экипажа! Через десять минут на борт судна прибудут власти».

Боже мой, как мне стало страшно. И как это я не кинулась спросонок искать ключи от буфета? Ведь самый кошмарный мой пост-пароходский сон — вовсе не про смещение груза или пусть там учебную тревогу. Мне снится, будто я накрыла завтрак в кают-компании, а время еще осталось, потому что всего двадцать пять минут восьмого, а завтрак ровно в половину. И вот я прихожу в свою каюту поправить перья — причесаться и все такое. А вернувшись в кают-компанию в 29 минут, обнаруживаю, что на столах нихерашеньки нету. Не только сахарниц-стаканов-тарелок-вилок, а и даже скатертей с салфетками, а в буфетной не включен титан и чай не заварен. То есть я понимаю во сне, что накрытые столы мне приснились, а я проспала. И я начинаю метаться по кают-компании, искать скатерти, швырять на столы тарелки, а в мозгах стратегический план на ближайшие полминуты: «кипяток с заваркой у дневальной возьму». И вот, когда все накрыто — я успеваю до половины — и входит первый клиент, я обнаруживаю, что забыла одеться и рассекаю по кают-компании без штанов и в какой-то драной футболке. Обычно я просыпаюсь после этого сна с пульсом под 200. И никак не могу понять, что же тут такого страшного — ну подумаешь, получила бы нагоняй от старпома. Так я по десять раз на дню попадала под его раздачу, ведь у чифа работа такая — строить обслуживающий персонал. Да и завтрак я в реальности ни разу не проспала. Ужин — было дело, а завтрак — никогда. Так что непонятна мне природа моего дежурного кошмара, который так часто провоцируется пароходами, припаркованными под окнами моей квартиры.

А контейнеровоз, на котором ожидались власти, на моих глазах втянул якорь. Это он накануне ночью гремел цепью, но фиг что получилось разглядеть в окно: такой туман был, что даже топовые огни не просматривались.

Да тут постоянно туман, боже мой. Ветер и туман — летом, ветер и солнце — зимой. Ветер принес в город В. важнейшие из искусств — суси и мураками, да только в туман легче летать, чем ходить. Единственное, надо как следует научиться рассчитывать точку приземления. Это оказалось самым трудным: слушай, сука, песню ветра.