Muto boyz - Павел Тетерский Страница 5

Потом клиент уходил, а Чикатило передавал мне ксерокопию его трудовой книжки, и я должен был приписать на последней странице, что с такого-то такого-то он работает в компании «Каскад+». То есть в нашей организации. А точнее, в организации, которая имела глупость взять на работу двух таких выродков, как мы — потому что ни Чик, ни я её своей не считали, нас не поражал вирус тим-спирита. («У нас против него иммунитет», — гордо заявил Чик.) Потом эта самая страничка, уже исправленная и с печатью, ксерилась по новой, и вместе с другими документами вся копия неслась в МИД, где клиенту мутили загранпаспорт: компания «Каскад+», в которой он теперь вроде как работал, состояла на консульском обслуживании. Достоверность сведений, изложенных в ксерокопии трудовой книжки, никто не проверял, потому что об этом договаривались.

Схема была примитивная и непонятная разве что самому недалёкому дауну-переростку. Редкая фирма, стоявшая тогда на консульском обслуживании, не добывала подножный корм при её помощи. Идею почти всем им продал некто Николай Валентинович Кульков, человек-метеор, Самый Адмирал Всемирного Флота Глобальных Менеджеров — всезнающий и вездесущий, как молот правосудия. Используя свои связи в МИДе (а связей у него не было разве что в аду, да и то я не уверен), он выцепил список таких фирм и обошёл их все. Он умел втираться людям в доверие. Он предлагал всем на ухо эту самую нехитрую схему, а заодно и себя в качестве связующего звена с серьёзным министерством. Причём сделал он это крайне оперативно, потому что понимал, что через месяц-другой после первых результатов о схеме прознает каждый дурак и его услуги будут на х… никому не нужны — такие парни всегда учитывают всё, любые мелочи и нюансы. И вот теперь он носился по Москве из одной фирмы в другую, собирая, как грибы, документы и бабки. В дальнейшем он предполагал собирать только бабки — именно он был тем самым ублюдком, который переходил на качественно новый уровень. И именно за него я должен был впоследствии выполнять всю работу, включая занос документов в МИД. У него было лицо классического лизоблюда, старомодный пробор и штук пять дешёвых японских иномарок с правым рулём.

Он кичился своими связями, говорил о них громко, чтобы все слышали. Он подходил к Чикатилино-му столику, брал телефонную трубку и орал в неё:

— Леночка! Как вы, солнышко моё? Я вас очень плохо слышу, поэтому вкратце: у меня сегодня назначена встреча с господином Пупыкиным из администрации… Какой? Ну ясно какой — из администрации Бориса Николаевича… Так вот, позвоните, пожалуй- Р ста, господину Пупыкину и перенесите встречу, поскольку у меня неотложные обстоятельства… Да, да, мне нужно обязательно присутствовать на приёме у Аркадия Вольского… Вечером… Нутам же будет ещё неофициальная часть, вы понимаете…

У него, конечно же, хватало ума не оглядывать после этого притихший офис с видом Георгия Победоносца, но, блин, его распирало, он чуть не лопался от осознания своей крутизны. Все эти секретарши и клерки переставали стучать по своим клавишам, когда он орал в телефонную трубку, и завороженно думали, как неплохо было бы перепихнуться/выпить/ подружиться с этой глыбой, с этим матёрым человечищем. А мы с Чикатилой всегда падали на ха-ха — он доставил нам много приятных моментов, этот Самый Адмирал. Он был человеком-коноплёй, он был рождён для того, чтобы дополнять марихуану. Чик упирался рожей в монитор, а я — в стенку, потому что у меня на столе компьютера не было.

Как-то раз Чикатило накурился и сказал:

— Мы должны спутать ему карты, понимаешь? Мы должны замыслить что-нибудь против этого человека, предпринять какую-нибудь чудовищную провокацию.

После этого он направился к жетонному телефону-автомату, уныло доживавшему своё в будке возле института, снял трубку и набрал номер офиса.

— Алло! — сказал он изменённым голосом, прокашлявшись и подложив платок, как в дешёвых детективах. — Могу я услышать господина Кулькова?

На том конце провода ответили, что Николай Валентинович сегодня в офисе ещё не появлялся, но должен вот-вот подъехать.

— Хорошо, — согласился Чикатило, выдержав паузу. — Когда он появится, передайте ему, пожалуйста, следующее. Звонил Аркадий Вольский. Я очень хотел бы увидеть его сегодня после семнадцати в своём кабинете. Есть очень серьёзный разговор, да, да. — И повесил трубку.

— Ты что, Чик, дурак, что ли, — выдавил я, отсмеявшись. — Там же было слышно, что ты звонишь из автомата. Шум машин там, ну и вообще вся фигня. Хороша шишка, которая звонит из автомата по жетончику. У них же там у всех есть эти, как их… радиотелефоны. И в машинах у них тоже телефоны.

— Ладно, фигня, — сказал Чик. — У Мишеньки, с которым я разговаривал, аж член насторожился от гордости, я это даже по телефону почувствовал. Да его просто выперло, этого долбаного Мишеньку! Держу пари, он и думать забыл об этих машинах, которые там шумели на заднем плане, и сейчас с независимым видом говорит всем: «Когда Кульков придёт, напомните мне, пожалуйста, что ему Вольский звонил… Да тот самый, тот самый. Так вот, вы мне напомните, а то я могу забыть…» Хотя на самом деле — я тебе скажу, — на самом деле он никогда не забудет нашего невинного буржуазного розыгрыша. Он отметит этот день в своём настольном календарике и будет каждый год праздновать как главную дату своей жизни. Ровно через год и через два, и через три он будет запираться у себя в комнате, наливать стакан дорогого алкоголя, подолгу курить гаванскую сигару и вспоминать… А когда состарится, станет рассказывать об этом своим внукам, хотя те понятия не будут иметь, кто такой этот Вольский — Вольский не войдёт в учебники, полёт не тот. И поэтому внуки будут воспринимать это как дежурные маразматические байки богатого дедушки, которые нужно с улыбкой выслушать, чтобы не лишиться наследства.

— Чикатило, ты гонишь. Ты, наверное, с ганджей переборщил сегодня.

— Ладно, пора в офис.

— У нас же ещё одна пара. Я хотел дунуть и пойти посмеяться над Франкенштейном…

— Хер с ним, забей. А то пропустим шоу. Дунем по дороге.

Мы вписались в офис как раз за две минуты до Кулькова. Когда тот, скалясь, появился в дверном проёме, клерк Миша набросился на него, как набрасывается на самку годовалый кролик, которого перед этим несколько месяцев продержали в карцере. Выслушав его, Кульков задумался и произнёс:

— Странно… Я не мог дать ему этот телефон… По идее он должен был тотчас же подойти к Чикатилиному столику и начать названивать, но он этого не сделал. Это был очень хитрый жук, и, скорее всего, он заподозрил провокацию. Шоу не получилось. Но мы всё равно смеялись, потому что по дороге в офис изрядно дунули. Да мы бы смеялись, даже если бы он в тот день вообще к нам не пришёл, этот Кульков.

Лавры этого хитрого жука не давали Чику покоя. Я думаю, он тогда долго ворочался по ночам, размышляя, как переплюнуть Кулькова в мошенничестве. Да что там — я просто уверен, что эти мысли вытесняли из его сержантской башки даже грёзы о голой Оленьке. И об огромном стоге марихуаны, в котором он как-то раз провалялся всю ночь (правда, утром выяснилось, что это был гадкий и очень обломный сон). Как-то раз на перемене он подошёл ко мне и заявил, что у него ко мне еще один серьёзный разговор.