Справочник по уходу и возвращению - Марта Кетро Страница 5

Вслед за Шекспиром, я считаю, что самый лучший финал для любой истории – это когда все умерли. В его антигуманное время, когда убивать людей считалось естественным, избавиться от героя ничего не стоило: персонажей стравливали между собой, и они послушно друг друга уничтожали – топили, резали, закалывали, душили и сбрасывали в пропасть. Одну достойную девушку, я помню, автор привязал к четырем колышкам и изнасиловал бандой разбойников. Очень креативное решение, мне кажется. В условиях подобной творческой свободы гибель героя от чумы, на войне или в «неизвестных землях» выглядит писательской недоработкой.

Чуть позже, когда мораль обострилась, а медицина осталась примитивной, персонажи повадились загибаться «от удара» и «от сердца». В те времена хороший человек любого пола и возраста мог запросто побледнеть и упасть замертво (плохие обычно предварительно краснели). И только особо живучих убивали на дуэли.

В конце концов, прием себя исчерпал, ближе к XX веку падать замертво по любому поводу стало неприлично. Слава богу, Базаров удачно порезал палец – в ход пошли инфекции. Хорошие парни умирали от чахотки, плохие – от сифилиса, а женщины любого качества – от родильной горячки.

Лафа длилась чуть ли не до середины прошлого столетия, когда изобрели антибиотики. «Черт!», – сказали писатели. Если бы не рак и автомобильные катастрофы, понятия не имею, как бы они выкручивались.

К счастью, в восьмидесятые придумали СПИД. Его, как известно, можно наслать и на невинного младенца, и на старого гея – для каждого найдется способ заражения. Конечно, такой массовый падеж немного подозрителен, но на худой к о н ец…

До пандемии дело не дошло потому, что в моду вошли универсальные убийцы – наркотики (тут должен быть торжественный звук та-да). Это просто чудо что такое: наркотиком можно убить героя быстро, с первой дозы, и медленно, тайно и явно, добровольно и насильно (т. н. «посад на иглу»). Приличным людям его можно подсыпать в кока-колу. Дошло до того, что авторы стали использовать теракты только против стариков и детей, а остальные персонажи устраняются героином.

Разумеется, я имею в виду, прежде всего, начинающих авторов, вроде меня. Нормальные взрослые люди знают способ убить кошку, не закармливая ее маслом. Но литературные дети чаще всего идут причудливыми путями, одновременно и примитивными и ужасающими. Вообще, в среде начинающих чувствуешь себя как в пансионе распаленных девственниц: кругом кипят какие-то неопределенные страсти, обсуждаются убийства, изнасилования и творится вялое невнятное зло. Кровь всегда сохраняет ярко-алый цвет, а пот никогда не пахнет, а только блестит на обнаженных телах.

Возвращаясь к наркотикам: я полагаю, что стоит законом запретить упоминание о них тем, кто сам ничего ужаснее алкоголя не пробовал. А тех, кто попробовал и все-таки хочет об этом написать, следует сначала долго и беспощадно пороть, потом долго показывать им слайды, на которых отчетливо видно, как мозг и печень наркомана стремятся сравняться размерами и консистенцией, а уж потом, если не попустило, разрешать. Потому что, пока у них кто-нибудь живой (а не придуманный) от этого дела не умрет, все равно не поймут. Но хотя бы меньше будет «разноцветного тумана», в котором герой бредет, пошатываясь, «нестерпимого кайфа» и адского наслаждения, от которого все заверте…