Цена соли - Патриция Хайсмит Страница 5

Сползая вниз по ступенькам, цепляясь за перила. Беречь себя, обедая в кафетерии. Снимая обувь с шишковатых ног, наравне с другими женщинами, которые рядком примостились на радиаторе в женском туалете, как на насесте, воюя за местечко на этом радиаторе, чтобы подстелить газету и посидеть пять минут.

Голова у Терез была очень ясной. Поразительно, насколько ясной она была, хотя Терез знала, что всего лишь смотрит в пространство перед собой и что она не смогла бы пошевелиться, если бы и захотела.

– Вы просто устали, ох, деточка, – сказала миссис Робичек, укрывая ей плечи шерстяным одеялом. – Вам надо отдохнуть. Весь день стояли на ногах, и сейчас тоже.

На ум Терез пришла строчка из Элиота, которого давал ей почитать Ричард: «Это всё не то, в конце концов, совсем не то ^[2]». Она попыталась произнести это вслух, но не смогла пошевелить губами. Во рту было что-то сладкое и жгучее. Миссис Робичек стояла перед ней, наливая нечто из бутылки в ложку и потом проталкивая ложку ей в рот. Терез послушно глотала – ей было всё равно, если бы даже это оказался яд. Теперь она могла шевелить губами, могла встать с кресла, но ей не хотелось двигаться. В конце концов она откинулась на спинку кресла, позволила миссис Робичек укрыть себя одеялом и притворилась уснувшей. Но всё это время она следила за сгорбленной фигурой, которая перемещалась по комнате, убирала со стола, раздевалась, чтобы лечь в постель. Она смотрела, как миссис Робичек снимает с себя большой корсет на шнуровке и вслед за ним – охватывающее плечи и частично спускающееся на спину приспособление с бретельками. Терез в ужасе закрыла глаза, крепко-накрепко их зажмурила и оставалась в таком положении, пока скрип пружин и длинный шумный вздох не подсказали ей, что миссис Робичек легла в постель. Но это было ещё не всё. Миссис Робичек потянулась к будильнику, завела его и, не отрывая головы от подушки, будильником пыталась нащупать стул с прямой спинкой возле кровати. В темноте, едва различая, Терез увидела, как четыре раза поднялась и опустилась её рука, прежде чем будильник оказался на стуле.

Подожду пятнадцать минут, пока она уснёт, и уйду, подумала Терез.

И, поскольку её одолевала усталость, она напрягла все силы, чтобы задержать спазм, этот внезапный приступ, который был как падение и приходил каждую ночь задолго до сна, но тем не менее был его предвестником. Он не пришёл. Поэтому, когда она решила, что пятнадцать минут истекли, она оделась и неслышно вышла за дверь. В конечном итоге это оказалось легко – просто открыть дверь и сбежать. Это было легко, подумала она, потому что никуда-то она на самом деле и не сбегала.

2

– Терри, помнишь этого малого, Фила Мак-Элроя, о котором я тебе рассказывал? Из репертуарной труппы. Так вот, он сейчас в городе и говорит, что через пару недель у тебя будет работа.

– Настоящая работа? Где?

– Спектакль в Виллидже. Фил хочет сегодня вечером с нами увидеться. Я всё расскажу тебе при встрече. Буду минут через двадцать. Сейчас только выхожу из училища.

Терез взбежала на три лестничных пролёта к себе в комнату. Звонок застиг её, когда она умывалась, и теперь мыло засохло на лице. Она устремила взгляд на оранжевую махровую мочалку в раковине.

– Работа! – прошептала она. Волшебное слово.

Она переоделась в платье, повесила на шею короткую серебряную цепочку с медальоном святого Христофора – подарок от Ричарда на день рождения, расчесала волосы, слегка смочив их водой, чтобы выглядели аккуратнее. Потом уложила разрозненные эскизы и картонные макеты в стенном шкафу так, чтобы было легко достать, когда Фил Мак-Элрой попросит их посмотреть. «Нет, – придётся сказать, – настоящего опыта у меня не так много». И сердце упало в предчувствии краха. У неё за плечами не было даже стажа подмастерья, если не считать той двухдневной работы в Монклере – она тогда сделала макет, которым в конечном итоге воспользовалась любительская труппа. Если это можно назвать работой. Она прослушала два курса сценографии в Нью-Йорке и прочла уйму книг. Ей так и слышалось, как Фил Мак-Элрой, этот глубокий и весьма занятой молодой человек, вероятно, слегка раздражённый тем, что ему пришлось прийти впустую, говорит с сожалением, что всё же она им не подойдёт. Но в присутствии Ричарда, подумала Терез, это будет не так убийственно, как если бы она была одна. За время их с Ричардом знакомства он бросал работу и был уволен раз пять. Меньше всего Ричард беспокоился о потере работы и нахождении новой. Терез вспомнила своё увольнение из «Пеликан-Пресс» месяц назад, и её передёрнуло. Ей даже не дали уведомления, и уволена она была исключительно потому – так она предполагала, – что её конкретное исследовательское задание было выполнено. Когда она зашла к мистеру Нуссбауму, директору, поговорить о том, что ей не дали уведомления, оказалось, что он не знает или делает вид, что не знает значения этого термина.

– Уведа?.. Вус ^[3]? – равнодушно произнёс он, и она развернулась и убежала, испугавшись, что сейчас расплачется прямо у него в кабинете. Ричарду было легко – он жил дома с родными, которые всегда могли поддержать его в бодром расположении духа. Ему легче было копить деньги. Он накопил тысячи две за два года службы в военно-морском флоте и ещё тысячу – за год после. А сколько времени уйдёт у неё, чтобы собрать полторы тысячи, необходимые для вступления в профсоюз театральных художников в качестве начинающего специалиста? Спустя почти два года жизни в Нью-Йорке у неё из этой суммы набралось всего пятьсот долларов.

– Молись за меня, – сказала она стоящей на книжной этажерке деревянной Мадонне. Это была единственная красивая вещь в её квартире – деревянная Мадонна, которую она купила в свой первый месяц в Нью-Йорке. Хотела бы она, чтобы для Мадонны в комнате было место получше этой уродливой этажерки, которая выглядела как куча поставленных друг на друга и выкрашенных в красный цвет фруктовых лотков. Терез ужасно хотелось этажерку цвета натурального дерева, гладкую на ощупь и глянцево-вощёную.

Она спустилась в кулинарию и купила шесть банок пива и сыр с плесенью. Потом, вернувшись наверх, вспомнила, с какой целью изначально туда отправлялась – купить какого-нибудь мяса к ужину. Они с Ричардом планировали сегодня поужинать дома. Возможно, теперь всё это переиграется, но она не любила менять планы по своей инициативе, когда дело касалось Ричарда. Она уже хотела было снова бежать вниз за мясом, когда раздался длинный звонок – это был Ричард. Она нажала кнопку, чтобы отпереть дверь.

Ричард с улыбкой взбежал по лестнице.

– Фил звонил?

– Нет, – сказала она.

– Хорошо. Это значит, что он придёт.

– Когда?

– Через пару минут, надо полагать. Он, наверное, недолго пробудет.

– Ты думаешь, я точно получу эту работу?

– Так говорит Фил.