ЭмоБой - Антон Соя Страница 49

— Стопудияк.

— Но Мания сказала, что это всего лишь легенда.

— Эх, — вздохнул красноглазый, — для них — да, конечно,легенда. Люди вон тоже не особо верят в ад. Я, например, считал, что этолегенда… Пока сам там не оказался. Спасибо Маргит, что вытащила.

— Да, слава Королеве, — сказал другой. — Мыто с Покойникомхоть недолго там парились. Кстати, может, познакомимся? — Он протянул Эгорулопату-ладонь и представился: — Тру-Пак.

— Рэпер, что ли, — пошутил Эгор, пытаясь взять реванш запоединок.

Красноглазый довольно забулькал. А Тру-Пак, не обидевшись,сказал:

— Да нет. Уличный боец.

— Вижу, — улыбнулся Эгор, глядя на голый череп.

— Давно это было, — сказал Тру-Пак.

— Покойник! — протянул руку второй.

— Хорошие у вас имена, — сказал Эгор, пожав гвардейцам руки,— говорящие.

— Точно, — сказал Тру-Пак. — А чего стесняться? Вся гвардияМаргит — покойники. В жизни — беспокойники, теперь — успокойники. Такая судьбабарабанщика…

— А ты кем был? — спросил уже совсем расслабившийся Эгор уновоиспеченного мертвого друга.

— Сначала бандитом, а потом, не поверишь, — Покойник покачалчерепом, — продюсером.

— Кем? — искренне удивился Эгор.

— Я же говорил, не поверишь, — сказал Покойник. — Ладно,братва, — сказал Тру-Пак, — чего стоим-то, дверь открыта — пошли посидим.

И они вошли в полумрак дворца. Гвардейцы уверенно шли втемноте, а Эмобой старался от них не отставать.

— Ну вот, отличное место, — сказал Тру-Пак.

Щелкнула, открываясь, «ZIPPO», и зажглись свечи, вставленныев подсвечники-черепа, на огромном столе где-то в большом темном зале.

— Что-то я раньше этого стола здесь не видел, — сказал Эгор,усаживаясь на крепко сбитый трехногий табурет.

— Братан, это наш стол. Зал большой, всего сразу не увидишь.Ну, за знакомство. — Покойник выудил из-за пазухи большую зеленую бутыль иловко влил себе вино прямо в торчащую из воротника синюю трубку горла.

Эгор при свете свечей разглядывал новых друзей и отметил,что головы-черепа торчали прямо из зарубцевавшейся вокруг позвоночника и трубокдыхательного горла и пищевода грубой соединительной ткани, как будто кто-томакнул гвардейцев головой в серную кислоту и подержал, пока череп не очистится.

— Что, нравимся? — спросил Тру-Пак.

— Красавцы, — сказал Эгор. — Я сам наполовину такой.

Он поднял челку.

— Знаем, — сказал Покойник, — поэтому и пьем с тобой. — Онпередал ему бутылку. — Глотни, не бойся. Чистая «Ностальгия» по веселымдевяностым. Не какая-нибудь там дешевая «Меланхолия» или бодяжный «Сплин».

— Я «Сплин» люблю, — не к месту ляпнул Эгор и скорееглотнул. Вино оказалось мягким и обволакивающим. В девяностых он был ребенком ине на-шутку испугался, что сейчас впадет в детство. — А ты правда работалпродюсером? — спросил он у Покойника и передал бутылку Тру-Паку.

— Ну да. Я всегда тяжелую музыку любил. Ну вот, заработал ябабла, нашел молодую нюметаллическую банду и говорю им: «Вы, парни, рубитеметал-кор, а я вам с клипами там, альбомами помогу, ну то есть денег дам нараскрутку».

— Ну и как, раскрутил? Как банда-то называлась?

— Нет, не раскрутил. Попсовые они какие-то оказались. Я имговорю: «На фиг это радио, это телевидение. Вы рубите, и все. Главное, чтобприход ломовой на концертах». А они: «Да мы хотим известности, денег всяких».Стали попсеть. Я говорю: «Клипы надо снимать страшные, чтоб там трэш, кровища,бабы голые». А они каких-то модных клип-мейкеров стали выписывать. Раньшепьяные на сцену выходили, удолбанные, в ноты не попадали, зато драйв, веселуха.А как продюсер у них появился, то есть я, сразу играть научились, на сценетрезвые — скукотища. Еще мне говорят: «Давай завязывай с наркотиками, надоелонам тебя тянуть». В общем, не сошлись характерами. Пришлось мне всех ихперестрелять. Прямо на репетиционной точке.

— Что, правда? — спросил неожиданно окосевший от парыглотков Эгор.

— Да слушай ты его больше, — сказал Тру-Пак, вытирая ротрукавом куртки, — это ж его любимая телега. Продюсер — это у него кликуха такаябыла. Он на входе стоял во всяких рок-клубах. Ну и подраться любил. Однажды непустил пьяного скина на концерт, да еще и отметелил. Ну а скин привел команду —десять человек. Продюсера так от-кукумашили, что у него на голове шишкавскочила больше головы. Правда, Покойник?

— Да, Тру-Пак, было дело.

Бутылка, пройдя по кругу, опустела, и ее метнули куда-то вдругой конец зала, где юна взорвалась, как жалобная граната. Достали другую.

— То есть тебя, Покойник, убили скины? — спросил Эгор.

— Если бы. Заснул я пьяный зимой на улице. А ночью минустридцать долбануло. Проснулся в аду, хоть согрелся.

— А как там в аду, парни? — Захмелевший Эгор уже непредставлял, как он жил здесь раньше без этих отличных чуваков.

— У каждого свой ад. У тебя вот в нем много бабочек, —сказал Покойник.

— Не пойму, ты шутишь или нет?

— Покойник всегда шутит. Братва привыкла, — сказал Тру-Пак,снял куртку и бросил ее на пол. Его торс мог бы украсить любой музей тату илибодибилдинга, на выбор.

— А где ваши остальные? — спросил Эгор.

— Да там… Спят в королевских покоях, — махнул куда-то заголову Тру-Пак. — Где же им еще спать, они ж покойники. — И друзья-гвардейцыдружно забулькали.

— Н-да, — мечтательно призадумался Эгор, — вот, парни, мучитменя один вопрос. Как вы со мной разговариваете?

— Отличный вопрос, — сказал Покойник. — И как же?

— Слушай, Эгор, — Тру-Пак даже встал, — это очень хорошийвопрос. То есть тебе все остальное понятно: живые куклы, дырка в твоей груди,человекообразные насекомые, ученые коты не вызывают у тебя вопросов?

— Да, похоже, я затупил, извините. Вино у вас крепкое, —пошел на попятную Эгор.