Конклав - Роберто Пацци Страница 48

Когда камерленг Святой Римской Церкви в сопровождении двух кардиналов-»счетчиков» прошел этим утром на свое место и начал читать отчет по результатам первого голосования этого дня, составленный архиепископом из Колонии Эрнакулам-Ангамалу, он сразу понял: что-то опять блокирует конклав.

В списке имена были те же: Леопольд Альберт Угамва, Леопольд Альберт Угамва, Леопольд Альберт Угамва, Жозе Мария Резенде Коста, Жозе Мария Резенде Коста, Жозе Мария Резенде Коста, Этторе Мальвецци, Этторе Мальвецци, Этторе Мальвецци… Затем Альфонсо Черини и Вольфрам Стелипин – реже и с меньшим числом голосов. Дисперсия в голосах у ста двадцати четырех голосующих – отсутствовал кардинал Мальвецци – наконец уменьшилась.

Африканец, политик и святой определили для Веронелли последний выбор кардиналов, между тем как другой итальянец и человек с Востока потерялись. И отсутствие Мальвецци, болезнь которого спровоцировал фантазм, не помешало проголосовать за него тридцати семи кардиналам.

Больше нельзя было держать в секрете, что слова Мальвецци оправдались. Перед вечерним голосованием необходимо позвонить Контарини, спросить – как у них.

– Архиепископ из Турина чувствует себя хорошо, Ваше Высокопреосвященство.

– Но он спал? Продолжаются ли… его беседы?

– Какие беседы?

– Ну, как сказать… с этими покойными, которых он видел на краю своей постели?

– Ах, да, Ваше Высокопреосвященство, он всю сегодняшнюю ночь провел в неплохой компании. Сказал мне только, что к рассвету они устали и ушли. Самому кардиналу достаточно для сна совсем немного, и он уже распорядился насчет мессы.

– Не надо ли ему чего?

– Нет, он читал свой часослов, сидя в кресле у окна. Хотелось бы узнать кое-что.

– Что именно, монсеньор?

– Будет ли на втором голосовании в Святой Коллегии голосов больше, чем теперешних тридцать семь?

Нет, Веронелли не хотел заниматься предсказаниями. Осторожность ему подсказывала, что не надо открывать капеллану – чего он сам, камерленг, ждет от будущего, особенно теперь, когда он знает правду вокруг смерти Маскерони. Да и вообще, не хотел он обнародовать свои мысли.

Сообщил официальные результаты, читая протокол, подготовленный кардиналом из Колонии:

– Его Высокопреосвященство кардинал-архиепископ из Дар-эс-Салама, Леопольд Альберт Угамва, получил сорок голосов. Его Высокопреосвященство кардинал-архиепископ из Бразилии, Жозэ Мария Резенде Коста, получил тридцать восемь голосов. За Его Высокопреосвященство кардинала-архиепископа из Турина, Этторе Мальвецци, проголосовало тридцать семь человек. За Его Высокопреосвященство кардинала-архиепископа из Милана, Альфонсо Черини, отдали голоса пять человек. За Его Высокопреосвященство украинского кардинала-архиепископа из Львова, Вольфрама Стелипина, проголосовало четыре человека. Но и на этот раз никто не получил большинства, то есть шестьдесят три голоса, предстоит новое голосование, сегодня после обеда, в четыре часа. Благодарю и прошу во имя Господа Бога Всемогущего, чтобы, наконец, было принято решение, которое на самом деле даруется нам Духом Параклетом.

Муки камерленга заметили все: прежде он результаты голосования не комментировал. Он заметил, что дело продвигается, оставил в стороне критические замечания, сказал о некоторых увертках в процедуре: получены голоса кардиналов, отсутствующих в Сикстинской капелле во время самого процесса голосования. Известно, например, что архиепископ из Турина всегда в конклаве, даже если он временно стеснен в обстоятельствах и отсутствует.

И об отмеченных уловках он намерен был говорить с некоторыми кардиналами в ближайшее время, во время обеда. Собрались: Рабуити, Стелипин, Черини, Шао Гуан из Шанхая, Брэдстрит из Торонто, Дос Анджелес из Мапуту и Виннипег из Нью-Йорка.

Действительно ли Этторе Мальвецци не мог прийти в Сикстинскую капеллу и участвовать в выборах? Согласно законам экклезиастики, которыми руководствуется конклав еще со времен конституции Сикста V, [70]он имел полное право выбирать понтифика.

Враждебно настроенный по отношению к Мальвецци, Альфонсо Черини высказал подозрение: не лицемерит ли Мальвецци – мол, притворяется, симулирует безумие, чтобы привлечь к своей кандидатуре внимание других кардиналов. Архиепископ из Венеции Альдо Мичели в ответ на эту инсинуацию Черини, упрекая его в подозрительности, саркастически заметил:

– Тебе, Черини, должно быть стыдно так говорить! Ты же хорошо знаешь, что Мальвецци не способен к интригам. А даже если бы он мог надеяться на папский престол, то и в этом случае ни за что бы не голосовал сам за себя; в бюллетень его имя первым вписал маронитский архиепископ.

В разговор вступил и Рабуити, но более мягким тоном. Он почувствовал, что наступило время поддерживать епископа из Турина, тем более, что представить на месте руководителя Церковью африканца, так или иначе связанного с демонами, сицилиец никак не мог. Ужас от магии африканца и от испарившейся фрески Микеланджело все еще не оставлял ни итальянцев, ни других европейцев. За этим столом сидел и черный кардинал из Лондона, в прошлом несколько лет помогавший в епархии Палермо. Он тоже вступил в разговор.

– Да, это правда, – и в Лондоне, в таком далеком от некоторых католических традиций городе, монсеньора Угамву вовсе не презирают за магию, наоборот, миллионы людей обычно стремятся к нему. Мне часто приходилось вмешиваться, чтобы помочь им освободиться от… освободить их…

Перекрестный разговор становился мучительным. Последнее высказывание решил разъяснить епископ из Вестминстера. Он с трудом переводил сам себя с английского на итальянский и говорил очень медленно.

– Будем справедливы и отметим: всем известны заслуги Угамвы. Этот человек, обладая даром предвидения, может спасать тысячи людей. Например, высоко оценено это его качество в Англии – благодаря ему удалось предотвратить столкновение двух поездов, мчавшихся с колоссальной скоростью навстречу друг другу. Он тогда позвонил министру железнодорожного транспорта, предупреждая о возможной беде, и спас таким образом сотни людей от неминуемой смерти. Дело было так. Во время утренней мессы где-то под Лондоном он увидел убегавшую тень человека из частной капеллы и прервал обряд. Потом Угамву оглушил пронзительный и безостановочный свист, он принял его, как настоятельную просьбу о чем-то. Свист повторялся и повторялся, но слышал его только Угамва. Он понял, ему подан знак, будто некто (или нечто) посылает сообщение о том поезде. Он ясно «увидел» мчащийся на большой скорости поезд и зеленый светофор на том же пути, по которому должен был проходить поезд из Ливерпуля в сторону Корнуэлла. И ничто этот поезд не могло остановить. Угамва сообщил мне, и я, опираясь на свой авторитет католического примаса, позвонил лично министру и убедил его в точности предупреждения Угамвы о могущем случиться страшном происшествии. Тогда министр вмешался в дело…