Редкие девушки Крыма. Роман - Александр Семёнов Страница 47

Разговор перекинулся на Надежду и то, что произошло вчера. Таня рассказала, что так бывает, когда случается событие, которое наша психика не может принять, отталкивает его и кричит: этого не было! этого не может быть! – пока не израсходует все силы, и тогда наступает оцепенение, защитная реакция, чтобы не повредиться умом.

– Ты вчера говорила, что о чём-то сразу подумала, но это не по телефону, – напомнил я.

– Ой, Саш, не хочу пока об этом. Вдруг ошиблась? Извини, ладно?

– Да не за что извинять, – ответил я, и Таня пожала мне руку.

Обойдя холм, мы круто свернули к берегу и минуты через две, вдоль белого, расписанного красными крестиками госпитального забора, дошагали до проходной. «Привет, Славка», – сказала Таня дежурному матросу, он заулыбался, поздоровался в ответ и, ни о чём не спросив, пустил нас на территорию. Здесь было почти безлюдно, только возле склада санитары, лениво препираясь, выгружали из «РАФика» большие коробки, а рядом подметали дорогу несколько больных в синей пижаме, у одного из-под куртки выглядывала загипсованная рука. Я остался в скверике с деревянными скамейками вокруг фонтана в виде чаши со змеёй, а Таня отправилась на разведку в главный корпус и вернулась минут через десять.

– Вроде ненадолго уходила, но уже принесла лекарственный дух, – сказал я, коснувшись её волос.

– Не нравится?

– Нравится, конечно.

– То ли ещё будет… В общем, Саня, я поговорила с мамой. Надежда пришла в себя, но пока ещё слабая, сейчас спит, тревожить не надо. Я передала самые лучшие пожелания от всех нас, но, думаю, она просто не вспомнит. Ни нас, ни как попала на ранчо, ни вообще что там было. Психолог с ней поработает, всё будет хорошо.

Успокоенные, мы двинулись обратно и, теперь уже не сговариваясь, сошли с обочины на тропу, ведущую к Муравейнику.

– Видела в коридоре Лену и Полину Сергеевну, – вспомнила Таня, карабкаясь в гору.

– И что? – спросил я.

– Поздоровалась.

– А брата Лены не видела? Знаешь его?

– Не видела, – ответила Таня, и дальше стало не до разговоров. Только наверху, переведя дыхание, я сказал:

– Здесь хорошо спасаться от цунами. Вон мой дом виден, как раз успею добежать.

– Мой не виден, – отозвалась Таня и, отвернувшись, стала разглядывать госпитальные строения, расположенные изысканным, каким-то венецианским узором. Некоторое время мы молчали.

– Лена красивая, – сказала наконец Таня, – необычная такая, что-то негритянское в лице и светлая кожа. Понимаю, почему она тебе нравится.

– С чего ты взяла?

– А скажешь, нет? – спросила она

Я подошёл и обнял её за талию.

– Танечка, ну что ты выдумываешь?

– Не нравится, что ли?

Я, на миг задумался, собирая верные слова.

– Девочка как девочка. Нет, Тань, я же не буду говорить, что все, кроме тебя, противны, видеть не могу, тошнит от них и так далее. Просто есть ты и остальные. Тебя люблю, рядом с тобой жизнь преображается. А другие?.. Хорошо к ним отношусь. Вот Марина красивая, ты ведь о ней не спрашиваешь? Таня… – и сжал руки довольно крепко.

– Сломаешь, – сказала она, – останутся от меня винтики и дощечки.

– Не веришь?

Таня отвлеклась от госпиталя и, обернувшись ко мне, подставила губы. Это было сильнее вчерашнего, некоторое время холм, город, залив с кораблями просто не существовали. Таня вздохнула так глубоко, как не дышала и взбираясь сюда, поднялась чуть выше и, раскрыв куртку, прижала к груди мою голову. Необыкновенно милые, но уж больно твёрдые чашки под тонкой водолазкой не мешали мне слышать, как бьётся её сердце. Честное, отважное, самое прекрасное… Я скорее сдохну, чем огорчу его.

– Верю, Сашка, – прошептала Таня.

Чуть позже, когда мы отошли друг от друга на шаг и удивлённо посмотрели вниз: как не рухнули только что, не укатились к подножию? – она спросила:

– А ты меня к кому-нибудь ревнуешь?

– А надо?

– Мы не в Одессе, чтобы отвечать вопросом на вопрос.

– Таки да… То есть, нет. Кажется, ни к кому.

– Непорядок, – покачала она головой, – надо срочно дать тебе повод.

– К кому же?

– Подумаю на досуге. Ладно, идём, мне ещё надо собраться к завтрашнему и напечатать, – она приподняла сумочку, где лежала плёнка.

Мы побежали вниз, то и дело оступаясь, скользя и ловя друг друга за руку. Не упали, – думал я, – и здесь не упадём, и, даже будь эта гора ледяная, всё равно никогда не упадём!..